Сначала детей отпустили,
верней, попросили уйти,
и двери за ними прикрыли
в одиннадцать без десяти.
Потом занавесили окна -
клыкастого неба плафон,
потом зазвенел одиноко,
роняя слезу, саксофон,
потом обнажилась арена,
когда мы расселись в кружок,
потом, как лягушка-царевна,
ты сделала первый прыжок.
В свободном паденьи в круженьи
разделась шутя догола,
как море, твое отраженье
клубилось в глазах-зеркалах.
И шепотом ты напевала
одно только слово: стриптиз,
смотри на меня до отвала
а хочешь потрогать - катись.
Рабы золотой середины
печали свои утолим
не словом, так хлебом единым,
не хлебом, так телом твоим.
Привыкнув к веригам с пеленок,
к веригам семьи не тюрьмы,
все ночи мы плачем спросонок,
все дни копошимся в тени.
И выйдя на свет, для потехи,
увы не способны, как ты
стряхнув лягушачьи доспехи,
прикрыться щитом наготы.
Так жизнь, насмехаясь над нами,
срывает покровы свои
и бьется и стонет во сраме,
в сверкающем храме весны.
Однако не нами заказан
твой дерзостный данс-декаданс,
и смех саксофона за кадром
едва ли касается нас.
Гитара подвякнет украдкой,
играя с огнем, контрабас
флиртует с трубой психопаткой
и тоже не смотрит на нас.
Махнул бы ей богу рукою
на весь этот дивный оркестр
когда б я не слышал другое
не видел другое окрест.
Не смех, а зловещие гимны,
как пленные птицы кружат.
Не тени, а черные нимбы
на каменных лицах дрожат.
Не белое облако тела
а гиблое дело зовет,
и я, озираясь несмело,
готов опрокинуться в лет.
Смешной, косолапый, бескрылый,
нелепый, как жук скарабей
ползу за тобой что есть силы
и все ж не пойму хоть убей,
зачем весела и поката
твоя чумовая стезя,
как будто судьба - не расплата
как будто молва - не судья,
которому тошно от скуки.
И если уж я не боюсь,
что близость не слаще разлуки
на твой коронованный вкус,
что нежность простая, слепая
едва ли страшней воровства,
чего ж ты боишься, ступая
на тучные травы родства?
Повеет ли солнцем незримым,
спадет ли незримая хмарь,
пока прозябает под гримом
лицо как волшебный фонарь?
Привыкнет ли сердце к изменам,
поверит ли разум в любовь,
пока промышляет по венам
твоя шепелявая кровь?
А впрочем я знаю, до срока
сойти с колеи тяжело.
Не думай об этом красотка.
скажи мне
что время
пошло.
2006