То, что душит, задушено быть не может.
И на бледной — от тени маэстро — коже сети шрамов свое обретали ложе: это чувство царапало грудь, как коршун. До крови раздирал: от души до шеи. И хотелось бы так же! Да не умею. Тут хоть к дьяволу кинься, хоть к Божьей вере! Все одно: он здесь Моцарт,
а ты — Сальери.
Он с рожденья помазан быть музыкантом. Его музыка бьет с каждым новым тактом. Его муза — Эвтерпа, а Феб — подручный.
И я гибну в сплетенье его созвучий.
Это будто луной быть во свете солнца. Метаболой, которая не проснется. Быть насмешкой: и Иродом и уродцем! Быть Сальери.
И вечно желать как Моцарт.
Мы не начали бой, но сражаться поздно. Его музыка - солнце, вода и воздух. Моя ненависть - грозы, и, если б грозы уничтожить могли все, что гений создал.
Только роза всегда остается розой.
И я плачу, когда он играет слезы.