Когда мне было столько лет, как веку –
не полностью семнадцать – я искал
ту реку, по которой ехал Грека
и руку свою дерзкую совал.
И главное не в том, что в речке раки
неспешно коротали тихий век,
а то, как ехал, отскакав сиртаки,
по русской речке этот самый грек.
На вязаном плоту иль на пароме,
пропах анисовкой, по-гречески «узо».
Луна лучом чертила по соломе
судьбы непознаваемый узор.
А с берега ему кричали: «Грека!
Какого лешего, заморского рожна,
ты вдруг поехал через нашу реку,
не зная брода, не изведав дна?».
И мирный рак, узрев чужую руку,
клешней ее, как водится, схватил.
А грек сказал: «Спасибо за науку!» -
и взад коня, чудак, поворотил.
Где та река, в которой наши раки
умеют распознать нерусский дух,
клешней хватая до начала драки,
считая в лучшем случае до двух?