Пять веков тому назад
На Руси был Божий град.
Град не город человек,
Друг несчастных и калек!
Жил он скромно, без одежд,
Средь хором и средь невежд.
И вещал он всем подряд:
Всех важней – души наряд!
Потешался люд мирской:
«Знай, буровит он порой!»
Что, мол, Вася хоть добряк,
Но закончит средь бродяг!
Но Василий не робел,
Всё души искал удел.
Всех просил он, заклинал,
Жить по Божьи увещал.
Но, увы, его речей
Не воспринял брат-плебей:
«Вася, ты совсем плохой,
А язык твой - что разбой!»
Люд смеялся, поражался
И над Васей потешался:
«Хоть, чудак он чудаком,
Соревнуется с царем!..»
Слухи эти про Васятку,
Что любил корить за взятку,
Услыхал сам царь Иван,
Не без добреньких мирян...
«Гм! - прикинул царь Иван,
Оперевшись об диван. –
Где ему со мной тягаться?
Толку Богом прикрываться!»
Но не думал грозный царь,
Что Василий тот бунтарь...
Зря пытался вразумить
Да монетой одарить!
Вася сразу отказался
И царю, чудак, признался,
Что считает он Ивана
За злодея да тирана!
Грозный царь рассвирепел:
«Как ты смеешь, неудел!
Где тебе со мной тягаться,
Хватит дурью заниматься?»
«О, мой царь, его б ко мне,
Станет шелковым... к среде»,
– Боярин шепчет царю в ухо,
Почесывая важно брюхо.
«Ай, Малюта, старый пень,
Лучше Васю приодень...
Он в мороз и люту стужу
Нагишом с душой наружу!
Рад отдать последний грош,
На пройдоху не похож.
Говорят, презрит миллиарды,
Не боится алебарды...
Что ему твои застенки?!
И не пяль свои ты зенки.
Пусть глаголет! Мой указ!
А коль тронешь - вырву глаз!»
Мы не знаем, что и как,
Но Иван увидел знак –
Васю трогать запретил
И в хоромы пригласил!
«Ты, Василий, божий друг,
А вот я, знать, близорук...
Должен тут, тебе, признаться,
Что люблю я развлекаться...
Станешь, Вася, мне дружком,
Угощу тебя медком,
Будешь в роскоши купаться
Да с царицей забавляться!»
Но Василий отвечал:
«Я друзей давно сыскал,
В их числе мороз отец... –
С ним что шутка то конец! –
Как, Василий, ты бываешь
И в морозы выживаешь?
Ходишь голый, без одежд
По сугробам средь невежд!
Не глядишь ты на невест,
Нацепил на шею крест... –
Крест огромный, не златой,
Тяжеленный, не простой!
Летом он, нагревшись, жжет,
И зимой не бережет... –
Кожа вся в рубцах, во шрамах,
- Не печёшься ты о ранах!»
Молвил Вася: «Тело — прах,
Не нужно в иных мирах.
Там что царь, а что бедняк,
Всяк для Бога середняк!
Не посмотрит Он на то,
Что имел ты серебро,
Что купался ты во злате...
Всех ведет Отец к расплате!»
Царь Иван его просить
Шубку знатну поносить,
Не ходить в мороз нагим,
Не ступать в пургу босым!
Просит Ваня, причитает,
Васе платье предлагает:
«Ты б, Василий, хоть оделся,
Уж в веригах натерпелся!..»
«Нет, царь! Вот те мой наказ:
Нынче мир в грехе увяз...
Град Земной лелеет тело,
До души ему нет дела!
Так изволь, коль так, дружище,
Самому надеть рубище...
И не бойся сильно стужи,
В пекле вспомнишь о ней дюже.
Чую я: грядет суд Божий,
Хоть денек стоит пригожий.
Времени у нас в обрез,
Берегись, головорез!»
Царь внимал, был хмур и мрачен,
Верой разум стал охвачен.
А как Вася занемог,
Сам покой его стерег!
Бог Василия забрал,
Там за муки все воздал.
Грозный ж царь совсем обмяк:
Строит Богу особняк!
Кается в грехах, постится,
Хочет к Небу причаститься.
И гроб с телом со святым
Сам Иван несет босым...
С той поры дал царь зарок
Не грешить, поверив в рок.
Но, увы, жизнь без греха
Непосильна и суха...
Червь свербит, тревожит дух,
Не поможет тут лопух,
Плоть глупа и вечно мучит,
Тянет в омут нас кипучий.
Ни лекарства, ни микстуры
Не спасут от диктатуры.
Лишь мороз и нагота —
Панацея от греха...