Застывали следы лап куриных прожженной землей
Ямы с лужами и бурьяном размером с вола.
Солнце стало себя же жрущей древней змеей,
Расплеталась девичья смольная коса.
Где вышито солнце на хлопковых белых рубахах,
Горели когда-то костры до тяжелых небес,
Сидели под старыми ставнями ведьмы и пряхи,
Шептали в колодец и пели там странную песнь.
Обычно шершавой и старой (сейчас молодой)
Рукою сплетали в венок могильные травы
И дико плясали, смеясь до упаду, с луной,
И пили вино, и шутки травили с костлявой.
(Не дай Бог) заблудшую душу хватали,
Тянули за руки, к костру, предлагали хмеля,
Протяжно бесовски смеялись и раздевали,
А после бросали за лесом сухие тела.
Взлетали все выше, до самого-самого ада
Под звон монастырских снующих кампаней,
Пока там молились и ставили свечи в лампады,
Меж белых кругов и вселенских страданий.
Ходили по брошенным хатам ночницы,
Блуждали огни и крали младенцев лесавки,
И выли как волки, хвосты обнимали лисицей.
Купи, защитит, - шептал продавец за прилавком.