Все это выглядело очень странно, если не сказать больше…
Говард Ф. Лавкрафт. «Курган»
– О черт, – сказал я; когда после очередного поворота перед нами открылась узкая и длинная дорога – точно такая же, как та, по которой мы подъехали к этому повороту.
– Устал? – спросил дядя Миша. – Ничего. Скоро лес кончится. Думай о том, что у нас в кузове. Веселее будет.
– Можно подумать, эти железки стоят не весть сколько.
– Конечно! А ты что думал? Никогда так не везло. Жаль, не получилось ту дверь открыть. Там, наверное, этого добра еще больше спрятано.
Мы ехали без малого пять часов, и все это время в лесу не открывалось никаких просветов, кроме длинных прямых просек, – если они и походили на дороги, то такие, по которым давно уже никто не ездил.
Эта обратная поездка казалась мне каким-то кошмарным сном. А у моего спутника настроение, похоже, ничуть не испортилось. Дядя Миша чувствовал себя охотником, подстрелившим редкую дичь. Или рыболовом, поймавшим огромную рыбу. Сколько бы этот ржавый хлам ни стоил, второй раз ехать за ним я не собирался.
Мы провозились в бункере до самой ночи. Выехали поутру. Я не выспался. Солнце уже стояло высоко. А лесу не было конца.
Непонятно, как можно заблудиться в наших лесах. Вентспилс, конечно, не Рига, и леса тут другие, но так бесконечных лесов здесь просто не может быть. И эти просеки – они похожи на лабиринт. Бензина осталось еще на несколько часов. Если за это время не выберемся на опушку, придется блуждать по лесу без машины. Мы уже обсуждали эту возможность. Дядя Миша предложил остаться кому-то в машине – стеречь добычу. Но мне это не нравится. Не хотелось бы разделяться. Хотя принимать решение пока не обязательно. Надеюсь, что утром нам повезет больше.
Странно, что вчера мы не нашли дороги из леса, – она была совсем рядом. Мы выехали на нее утром почти сразу же, как завели мотор. Это было славно – выбраться на опушку! Только увидев поле, я понял, что был в полном отчаянии. Я был уверен, что мы погибнем в этом чертовом лесу. И все из-за каких-то железок. Из-за моего ребяческого любопытства. Моей детской страсти к приключениям. Но все обошлось. Где поле, там и люди. Я спросил у дяди Миши, что это за культуру здесь выращивают – высокие растения, похожие на кукурузу, но без початков и странного фиолетового цвета. Дядя Миша пожал плечами. Его это не интересовало. Стебли растений так высоки, что мешают обзору. Может быть, мы уже рядом с деревней, фермой или каким-то жильем. Но эти растения загораживают вид.
Машина встала. Бензина больше нет. И выхода из этих зарослей тоже нет. Что-то не так с этим миром. Какие-то непостижимые перемены. Будто во сне. Ничего похожего в реальной жизни здесь, между Ригой и Вентспилсом, произойти не может.
Мы не экономили ни воды, ни еды. Разве можно было предположить, что с нами приключится такое? И вот теперь запасы подходят к концу. Если зерна этих растений не съедобны, мы пропали.
Дядя Миша хотел отправиться на поиски один, оставив меня в машине, но я не согласился. Вопрос не в том, довезем ли мы наш груз до города, а в том, удастся ли нам выжить. Вряд ли. А умирать в одиночку – хуже не придумаешь.
Поздний вечер. Придется ночевать в машине. Стемнело. И все же дядя Миша забрался на кабину, а я уселся у него на плечах, но все равно ничего не увидел, кроме поля и далекого леса.
Спасение оказалось за поворотом, в буквальном смысле. Странно, что я не увидел этих домишек, когда смотрел по сторонам, сидя на плечах дяди Миши. Они значительно выше зарослей. Или сами заросли сделались ниже?
Свернув на дорожку в зарослях, под прямым углом к той, где стояла наша машина, мы очень скоро вышли к маленькой деревушке. Всего несколько домов, стоящих вдоль единственной улицы. Здесь было даже что-то вроде бара. И мы вышли прямо на него. Невероятно!
Первым делом мы напились воды и поели. Блюда нам подавал сам бармен. Похоже, кроме него, повара и посудомоя (парень выходил собрать тарелки с соседних столов), других работников тут не нет.
Конечно, когда мы ели, я думал только о еде. Но краем глаза заметил, что бармен пристально нас разглядывает. В зале было еще несколько человек. И мне показалось, что они тоже на нас смотрели.
Расплачиваясь, дядя Миша спросил, нельзя ли заправить машину. Бармен, с каким-то растерянным видом глядевший на двадцать евро, прошептал: «Идемте со мной».
В комнатке, куда он нас провел, был небольшой стол, диван и несколько стульев. Мы сели за стол, и бармен снова пристально на меня посмотрел.
– Все думали, что вы погибли, – сказал он наконец.
– Мы заблудились, – сказал я, не сразу осознав, как странно звучат слова бармена. Даже если нас хватились в городе, то откуда об этом знать бармену в таком глухом местечке? Или о нас говорили в новостях?
– Здесь все свои, – сказал бармен. – Можете говорить прямо.
– Так мы и говорим, – вмешался дядя Миша. – Нам нужен бензин. Мы оставили машину в поле. Заправимся и поедем.
– Куда же? – спросил бармен. – Повсюду солдаты. Если хотите укрыться, оставайтесь здесь. Тут есть убежище. Вас не найдут.
Мы с дядей Мишей переглянулись.
– Так можно здесь достать бензин или нет? – спросил дядя Миша.
– Везде посты, – продолжал бармен. – Вам не проехать и километра.
– А что случилось? – спросил я. – Государственный переворот? Вторжение?
Бармен растерянно посмотрел на меня. Потом, как будто о чем-то догадавшись, поднялся:
– Сейчас я вам покажу, – он прошел в соседнюю комнату и вернулся с фотографией в рамке. – До того, как… это случилось, я работал шеф-поваром в ресторане при Мэрии. Вот, смотрите, это я, – он указал на человека в группе других людей, изображенных на фото.
Я никогда не бывал в ресторане Мэрии, поэтому не мог подтвердить, что это именно тот самый ресторан. Но человек, на которого указывал бармен, действительно был очень похож на него.
– Я мог бы остаться на этой работе и после того, как… все случилось. Но я решил уйти. Теперь вы понимаете? Можете не опасаться. Я узнал вас. Вы Амори, так? – он посмотрел мне в глаза, ожидая подтверждения.
– Амори? – переспросил дядя Миша.
– А вы – Роман, – сказал, повернувшись к нему бармен. – Вас я тоже узнал. Вы мало изменились А вот Амори и вовсе не изменился. Даже странно, после стольких лет. В вашем возрасте, господин, – он снова повернулся ко мне, – люди быстро растут и меняются.
– Нет, вы ошибаетесь, – сказал я. – Меня зовут…
– Что же мне сделать, чтобы вы поверили?! – воскликнул бармен. Он вытащил рубаху из штанов и показал широкий шрам на левом боку. – Вот. Это осталось после стычки с солдатами Верховного.
– Верховный захватил власть? – дядя Миша, похоже, решил подладиться к безумцу.
– Неужели вы не знаете?
– Нет, мы покинули город уже давно, а потом долго блуждали, – дяде Мише не пришлось ничего выдумывать. Он сказал правду. Хотя; если верить этому сумасшедшему, мы блуждали не несколько дней, а несколько лет.
– Я думал, вы скрылись после того, как…
– Мы уехали раньше, когда еще все было… по-прежнему, – дядя Миша осторожно подбирал слова, чтобы продолжить игру.
– Но где же вы были все эти годы?
– Об этом потом, – дядя Миша уже совсем вошел в роль. – Расскажите, что произошло, пока мы отсутствовали?
– Верховный командующий захватил власть. Ваш отец, –– бармен поглядел на меня, – вместе с другими магистрами пытался обороняться. Но их всех перебили.
– Как?! Отец погиб? – я понял, что и мне нужно подыгрывать, выдавая себя за Амори.
– Да. И много других.
– Сколько же лет прошло? Видите ли, – дядя Миша опередил вопрос бармена, – мы странствовали в таких местах, где теряешь счет дням и годам.
– Да скоро уже пять лет будет. Годовщину каждый раз отмечают салютом.
– И вы думаете моему другу, Амори, грозит опасность, если он вернется в город?
– Конечно! Вам нельзя возвращаться, – бармен покачал головой. – Вас схватят и посадят в башню. А могут и расстрелять, как врагов Верховного.
– Ты вы говорите, что Амори нисколько не изменился? Его легко узнать?
– Немного как бы лицом похудел. Но узнает его любой. Подождите, – бармен снова скрылся в соседней комнате. Вернувшись, он положил передо мной что-то вроде открытки. Она была выпущена ко дню рождения Амори. Он был снят в роскошной одежде, будто на карнавале. И лицом действительно походил на меня.
Дядя Миша повертел в руках открытку. Потом вернул ее бармену.
– Ладно, – сказал он, делая вид, что принимает сказанное всерьез. – Мы заправимся и поедем обратно. У нас есть надежное убежище. Если нас не нашли за все эти годы, то оно и вправду надежное, – добавил он, видя, что бармен пытается возразить. – Вы достанете нам бензин?
– Запас небольшой, но берите все, что есть, – бармен отошел к одному из мужчин, сидевших в баре (все они, не скрываясь, разглядывали нас и прислушивались). Мужчина встал и направился к двери. Бармен сделал нам знак следовать за ним.
– Меня зовут Ван, – сказал он, когда мы прощались. – Если что... Помните: вам здесь помогут.
Мужчина из бара помог нам донести три канистры бензина. Мы нарочно взяли больше, чем нам было нужно, чтобы не вызвать подозрений. Хватило бы и одной. Конечно, мы не собирались снова плутать по лесу. История, рассказанная Ваном, была настолько нелепой, что мы с дядей Мишей ее даже не обсуждали. Хотя в нашем путешествии тоже было достаточно нелепостей. Но сейчас они казались просто тревожным сном.
Мы заправили машину и двинулись через поле. Мужчина, снабдивший нас горючим, показал нам, в какой стороне Рига, – разумеется, не догадываясь, что именно туда мы и направляемся.
Очень скоро мы выехали на асфальтированное шоссе. А еще часа через два увидели верхушку телебашни. Наконец-то мы дома!
На окраине начали попадались знакомые строения. Иногда мне казалось, что с ними что-то не так: фасады как будто немного изменились, появились новые дома.
Дорога была пустынна. Никаких патрулей, никаких застав – нас никто не остановил. Один раз где-то завыла сирена.
Прохожих было немного, и нам не встретилось ни одной машины. Дядю Мишу это только радовало – он все прибавлял скорости. «Скоро будем дома!» – говорил он, утирая пот. Стояла жара, хотя полдень уже миновал.
Внезапно я почувствовал то же самое, что на дороге к бункеру: все вокруг будто замерло и покрылось серым налетом. Звуки исчезли. Я не мог повернуть головы. Сидел неподвижно. Будто погрузился в вечность. И вечность была ужасна.
А потом оцепенение прошло. Краски вернулись Я услышал, как шумит мотор.
«Скоро будем дома», – довольно повторил дядя Миша.
И только когда мы подъехали к мосту, и передо мной открылся вид на город, я понял: дома нам уже не бывать.