Мне бы видеть тебя по утрам, ровно в шесть, в очертаниях холодных рассветов, после дозы горького кофе выжигать языком твое имя на вечном снегу. Мне б уйти, убежать, затеряться в пишущихся через дефис "где-то", задохнуться в иллюзиях, когда до тебя, источника жизни, [в] бреду.
Мне б набить чемодан доверху барахлом, вывернутым наизнанку, чтобы всеми мелкими швами наружу, подобно моей так же вывернутой душе, и на энную, твою, улицу, да хоть в обнимку с дворнягой, да хоть на стоянку, или обманом - в подъезд, по частям поселившись между сплетениями твоих этажей.
Мне б коснуться тебя, чтоб едва прокормить мою внутреннюю милую Веру, что в женственном облике только до ночи, как несчастная Золушка, проигравшая жизни двойное пари. Мне бы с химии отпроситься, чтоб за двадцать минут к старым дверям твоего универа, вот только химия не отпустит: химия у меня к тебе, внутри.
Мне б любить научиться обычно и просто, как нужно, как могут любить миллиарды, что одну эсэмэску напишут в три дня, окунувшись в разгульное счастье с лихвой, а у нас все не так: ты раз в сеть не зашел, а я уже чуть ли не в миле от Скотленд-Ярда, с замиранием сердца просящая, лишь бы ничего не случилось с тобой.
Мне бы жить для тебя, мне бы чувствовать то, что можешь быть рядом, в темно-синей, чернильной, рубашке и с излюбленным перечнем лестных французских слов, мне б готовить этот горький, противный кофе, втянув тебя в свой творческий беспорядок, и лечить раны прежние смятой горстью написанных от руки стихов.
Мне б в забвение отдаться двадцати семи диким, чужим ноябрям. И, если (как назло!) желаниям так и не суждено сбыться, остается забыть свой неумелый, нет, неумело-авторский трёхстопный ямб и в отчаянии устремить взгляд прямо в мнимое, серое небо Аустерлица..
Октябрь, 2015