Скоро полночь. Я на парапете.
Больше нет места мне в этом теле.
Мир, велика ли будет потеря?
Запомни меня в этом жестком лете.
Боль. Остановка. Смещение красок.
Жизнь перекрыла выхода клапан?
Надежно стою …на лапах.
Бывает такое разве?
Я помню отчетливо, я человек!
Но…мяу…где неотложка?
Мне чудится, что я кошка!
Врача! Пока свет не померк.
Кричу на весь двор безутешно,
Испуганно в небо глядЯ.
От камня, чуть погодя,
Метнувшись во тьму кромешную.
От голода сводит живот.
Иду на нетвердых лапах,
На странный манящий запах.
О Боже! Вот это кот!
Безумный, нахальный взгляд,
Откормленный, черной масти.
Хотелось сказать мне «здрасти»,
Но «Мяу» два раза подряд.
Потом была драка и пир,
Я зубы вонзала в жертву.
Оборваны были сюжеты
Мышиной борьбы за мир.
Он звал меня своей «МУР»,
Вылизывал ушки страстно,
Мой кот самой черной масти.
Вблизи ароматных урн.
А утром какой-то мужик,
Разлил пузырек валерьянки,
Как будто специально из склянки,
Завидев, что мы лежим.
Какой это сладкий плен,
Вдыхать вожделенную влагу
Не тянет на гнев и отвагу,
Плывут очертания стен.
И, в общем-то, так не важно,
Что было со мной вчера.
Я жизни кричу УРА!
Мяукая в ночь отважно.
У кошек всех жизней девять.
И каждая с новой душой.
Прыжок суицидный мой
Хорошею был затеей,
Теперь я стала собой.