Меж покорной водой и упрямой стеной
На полоске сухой земляной
Молча гнулись стволы диких слив,
А за ними у речки обрыв.
Здесь, бывало, стояла жара,
Выдували живую природу ветра
И высушивал лица от слез,
Зоколдовывал в камень мороз.
У стены монастырской жена
Здесь качала дочурку одна,
И ребкнок,, свернувийся в ком,
Упивался ее ее молоком.
Что вело эту женщину в путь?
Да найти бы приют где-нибудь…
И у храма о том попросив,
Притулилась совсем уж без сил.
Обе, дочка и мать были ясны лицом
И обласканы Высшим Отцом,
Чтобы женскую долю нести
И с любовью, пускай в чести.
На кого сироте опереться, скажи?
Но вели их не выдумки –миражи,
Только вера и совесть, и родственный плен
Помогали подняться с с колен.
У обеих сердца согревали очаг,
И хлеба созревали в печах,
И росли за оградой цветы
Как и дети, большой красоты.
Поседела у матери русой коса
И сильнее с небес голоса,
А у дочери стали взрослей сыновья,
Тем вевистей большая семья.
Разбросало, хоть нету родней,
Но на берег меж серых камней
Собираются все каждый год,
Вот как время неслышно идет.
Вот и дочери срок - это мать позвала,
Вот и в траурной урне зола -
Сын привозит в морозы на луг.
Вырывается урна из рук.
Черной птицей взлетающий прах
И в снегах утопающий страх.
Никому не под силу решать
Где она приютится, живая душа,
И зачем до узорчатых стен
Дикой сливы цветущая тень?
Где летает свободно душа,
Удивленная жизнь хороша.