Я на небо смотрю – купола и кресты с облаками,
А на грешной земле вечный спор мудрецов с дураками:
Что считать за порок, почем нынче идет добродетель,
Чтоб сказать на суде: «Он чужого не брал. Я свидетель».
Он на паперти ждал подошедших к церковной ограде
И хрипел через силу: «Подайте на хлеб Христа ради!».
Обронив подаянье в бессмысленном, пьяном скандале,
Он нашарил в пыли свой обол. Он украден, сказали.
Как по-божески жить, я конечно же знаю и чаю,
Заблудившихся я, не услышав всей правды, прощаю.
Но в глухих закоулках души кто-шепчет: а, может быть, хватит?
Он был грешен вдвойне, пусть вдвойне за грехи и заплатит.
Не суди, и не будешь судим. Я себя, как на плахе, пытала,
Я над бездной безмолвной голубкою белой летала,
Чтоб, попавшись на удочку лжи подлеца-рыболова,
Как крючок из губы пескаря, с болью вытащить доброе слово.