Сборник стихотворений 11

Марат Капашев Поэт
Ты что покосилась держава?
Ни стати, ни мощи не видно,
Всё сломано, сгнило всё, ржаво-
А мне за державу обидно.

Когда-то, вцепившись в полмира,
Ты в трепет весь мир приводила.
Твои обветшали кумиры,
Твоя износилося сила.

И ярость былых поколений
Вдруг немощью стала грядущих
О, встала бы только с коленей!
О, только б в колонне идущих!

О, только бы прошлая память
Не стала в грядущем преградой!
Пусть мучает сердце, пусть ранит-
И в муках своя есть отрада!


Это - мелочь, когда обойдён
Ты наградой, вниманием - мелочь.
Пусть любовь улетела, как сон,
Получилось не так, как хотелось-

Это-мелочь. Богатство твоё
Утекло, как меж пальцев вода-
Тоже мелочь. В твоё бытиё
Фейерверком ворвалась звезда,

Ослепила, спалила до тла-
Это - мелочь. Ничтожная мелочь.
Попечалься, поплачь до утра
И отбрось, как ненужную ветошь.

Но себя никогда не теряй,
Верь в себя, как в мечту и как в солнце.
Словом « доблесть» и « честь» не играй.
Пой, но лучше чем многие, звонче.

До копейки всё другу отдай,
Всё до пули врагу подари,
Потому что мы - птицы из стай,
Уплывающих в яркость зари.

Никогда не скули и не ной,
Жизнь свою - если надо- отдай.
Верь лишь только надежде одной-
Тоже птице заоблачных стай.


Перевод на какой-то язык,
И с какого-то языка-
Уплывающий материк,
Исчезающая река.

Травы шепчут, пески поют,
Лёд уносит весною река,
Ночью каждою звёздный салют,
Днём, как льдины, плывут облака.

И один человечий язык,
И один человеческий глаз
Всё расскажут, увидят. Не вник
Значит вникнешь потом, не сейчас.

На английском шумят дерева,
На немецком бормочет река,
На французском желтеет трава,
Но в Россию плывут облака.

Все родные, чужих здесь нет.
Всех нас носит одна земля.
И один на всех белый свет.
И одна человечья семья.


Луна - как вбитый в небо грош.
Хоть не копейка, а хорош.
….

Всего один какой-то миг-
И ты уже седой старик.


Дружок, не забудь обо мне.
Обо мне не забудь,
Помни в грехе, в вине
От градуса зыбкую суть.

Помни, как чередой
Пр`оклятые шли дни,
Как волхвы за звездой,
Как в темноте огни.

Если забыл - пропал,
Звали как поминай.
Молочные, как опал,
Розовые, как рай.

Это - всё наши дни,
Это - всё наша суть.
Хочешь ва- банк - рискни,
Если посмеешь рискнуть.

Всё-таки, не фуфло,
Мятых, зелёных ком.
Деньги - вселенское зло,
Тот не кончает добром,

Кто строит на них игру.
Деньги - не главное, нет.
А если немного вру,
То помни, что я – поэт.

Должен всех поражать
Воображенья игрой.
А если меня прижать-
Вести себя, как герой.

Хоть буду, наверное, ныть.
Это скорее всего.
Против течения плыть-
Задача не моего

Характера.- унесут
Чёрт знает куда ветра.
Хоть горько, но это- суть
И как там? Эт сетера.

Давай попрощаюсь, пока
Есть капля в пере чернил
Время- та же река
Тому, кто как плавать забыл.

Попутными все ветра
Тому, чей парус- покой.
А дальше- эт сетера-
Плыви всё той же рекой.


Однотипно кончается день.
Однотипно кончается век.
Слепо мечется времени тень
В раскалённый попавшая снег.


А вещь – полено или книга-
Имеет память и  судьбу:
Моменты взлёта, грусти миги,
Свои ошибки  и  табу.

Они страдают и болеют
Порой вздыхают: « Не судьба».
Они хозяина жалеют,
А в данном случае-тебя.

И к ним потом приходит старость.
Или в расцвете самом смерть.
А сколько жить кому осталось.
- Поленом в пламени сгореть

Иль инкунабулой бесценной
Среди музейной тишины
Хранить догадки и сомненья,
Поэта творческие сны-

Как угадать? Почивший в бозе
Оплакан будет человек.
А вещи помнят, плачут тоже
В короткий свой иль длинный век.

Товарищей в дороге нашей
Давайте поблагодарим.
За то, что пить из общей чаши
И нам- вещей творцам- и им.


Ведь соловей не знает нот,
Ведь он сольфеджио не знает.
Но он поёт- и как поёт!-
И целый мир ему внимает.

Он страстью жаркою обьят,
Он нервы музыкой щекочет.
И каждый этой песне рад,
Хоть в знатоки его не прочат.

Стихийной музыки обвал,
Наивной, свежей, первобытной.
И этот радостный вокал
Уже никак не позабыть нам.


За то, что мерцает вода,
Как пламя, во время прилива,
За то, что упала звезда
Кому говорить мне «Спасибо»?

За то, что Бог создал меня
Мужчиной, и женщину создал
Из глины, воды и огня,
Под стать мне душою и ростом,

Кому мне спасибо сказать?-
Сто тысяч сердечных спасибо!
За то, что такие глаза
Доверья полны и наива!

За то, что родили меня,
За то, что меня похоронят-
Сияние каждого дня
Меня после смерти догонит.

За свет белотелых берёз,
За трепет зелёных листочков,
За то, что из юности грёз
Мы всё просвистали до точки,

Тебе- за былые слова,
И мне- за былые порывы,
За то, что седа голова
Спасибо- сто тысяч спасибо.


Постепенно важнее творчества
Становятся деньги и прочая ерунда.
Хочется, чтобы называли по имени - отчеству,
И не хочется уехать в какой-нибудь Бурундай.

Хочется яблочного пирога с смотрением телевизора,
Хочется баварского пива с добавлением : «Данке шён».
А для стройных пропорций нужна точность провизора.
Отнюдь не обломовский эталон.

Может, это - старенье и слава богу!
Укатали крутые горки - давно пора.
Залезть в комфортабельную берлогу,
Откуда не выдуют шальные эпохи ветра.

Чтобы отстреливаться до последнего стерлингов фунта:
«Ещё одну кружечку пива и к ней ростбиф!»
А когда победит нищеты, безденежья хунта,
Ты пустишь в сердце последний аперитив».


Она была прекрасна.
Прекрасна и чиста.
И в куртке ярко-красной
Сияла как звезда.

Курила сигареты
И пахла табаком
Она была поэтом,
А я был дураком.

Но, как известно миру,
Везенье дуракам.
Настраивала лиру,
К удачливым рукам

Стекались саги, песни-
Она и впрямь поэт!
А я кто?- неизвестно.
Всего скорей, что нет.

В бушующих метелях
Потерян чувства след.
Уносит в тьму неверья
Волна твой силуэт


Один хороший человек
Упал однажды мордой в снег.
Се было утром рано-
Был человек тот пьяным


Как будто обнищав до тла
- Глотка воды, кусочка хлеба!-
Сижу, мечтаю до утра
Я на земле и против неба.

Ершов, Ершов, твои слова!
Но я на них не претендую.
Лишь капельку, едва-едва.
Сказать точнее: арендую.

Ссудил мне Пушкин Александр
И тот прекрасный Михаил,
Чьи рифмы, точно палисандр
Но я  - где брал, давно забыл.

Они мои теперь слова,
Но вряд ли это присвоенье.
Как в океане острова
Растут в минуты упоенья.

И алый светится коралл,
Чарует синевой волна.
А кто украл, когда играл-
Пригубил вечности вина.


Может быть, за изгнанье из рая
Заплатили мы сущий пустяк.
И судьба, нас с тобою карая,
Покарать всё не может никак.


Схожу с ума,
Схожу с ума-
А всем другим какое дело?
Как ты сама,
Как ты сама
Когда-то этого не смела.

Струит печаль,
Струит печаль
Густая темени прохлада.
Чего не жаль,
Чего не жаль-
Того и вспоминать не надо.

Но ты бледна,
Но ты бледна-
И так же, как всегда, прекрасна
Но ты одна,
Но ты одна-
И лишь поэтому несчастна.
А если б мы,
А если б мы
Кружились по одной орбите
средь этой тьмы,
Средь этой тьмы-
Была бы точно нам Vinita.

Но не хочу,
Но не хочу
С тобой быть ни душой, ни телом.
А хохочу,
А хохочу
В светающем пространстве белом.

Была война,
Была война-
Всё кончилось, к несчастью, миром.
Моя ль вина,
Моя ль вина,
Что всё тебе теперь немило?

Ах, здравствуй, грусть,
Ах, здравствуй, грусть-
Прощай былая безмятежность!
Но среди чувств,
Но среди чувств
Моих к тебе жива и нежность.


Какую чушь несём порой в стихах,
Зовя её игрой воображенья!
Неужто слышат нас- увы! и ах!-
Свой путь земной закончившие тени?

Что думает о нас Виль`ям Шекспир?
Подумать даже страшно о Гомере!
Так оскудел - скудеет дальше!- мир,
Что трудно называть уже потерей

Уход и лучших. Скучная пора!
Уже и рак осетром на безрыбье.
Всё просто символ, выдумка, игра,
Не стоящая жаркого спасибо.


В вышине, в вышине, в вышине.
- В голубой и трепещущей сини-
Чей-то голос звенит обо мне
Или это приснившийся иней

Недоступных и радостных сфер.
Ангел, крыльями мне помавая,
Высоко-высоко пролетел.
Или это пушистая стая

Самых лучших, печальных чуть снов
- Нежность всюду соседствует с грустью-
 Или это я падаю вновь
В чьих-то грёз недоступное русло.


Как с французом говорить о Ватерлоо,
Как с немцем говорить о Сталинграде,
Как с русским говорить о Цусиме,
Как с американцем говорить о Пирл - Харборе,
Как со шведом говорить о Полтаве, -
Так с девушкой говорить о любви к другой девушке.

Старец слепой,
Но встретишь ли зрячей средь зрячих?
Эллинов с Троей битвы, мудрец, описал.
Семь городов, споря за честь называться,
Родиной старца, спор не сумели решить.
Мир восхищён, как и тогда, этой песнью-
Так и стоят перед глазами Ахилл,
Гектор, Патрокл и Одиссей хитроумный.
Много веков прошумело уже над землей.
Много веков прошумит ещё над землей
Как и сейчас, будут читать эту книгу-
Так описал смелых ахейцев Гомер.


То, что Чехову не дано-
Достаётся Сюлли Прюдому*
Так порой отвергает вино
С ароматом его незнакомый,
Предпочтенье дав пиву простому.

* – отдали предпочтение при вручении Нобелевской премии


«Дорогу осилит идущий»-
Не треть и не четверть пути.
А то, что не райские кущи-
Дорога, ты, рано встающий,
Сам должен однажды найти.


Для банальных сентенций
Много ль надо ума?
А для марев Венеций
И природа сама

Подарила и воду,
И закат, и гранит.
И классической одой
Он у моря стоит.

Этот город, где дожей
Шаг чеканный звенит,
Сам гондолой пригожей
По закату скользит.

Эти рыбные рынки,
Этот гам, этот шум,
Эти жизни картинки
Тем, кто счастлив и юн,

Дарят пиршество света
И воды торжество.
Тем, кто старый- до смерти
Нужно помнить его.

Пусть роскошным виденьем
Пред глазами встаёт.
Весь в воде по колени,
Прямо в воду идёт.


Если бы у меня было десять братьев,
И каждый подарил по одной корове-
Каким бы я был богатым и толстым.


Пока в разгаре вечер
Лимонно-золотой
Надежда есть на встречу
С несбывшейся мечтой

Пока бушуют краски
И радостны цвета
Надежда есть на сказку
С названьем красота

Пусть в этом мире бренны
И счастье, и покой.
Но есть ещё мгновенья
Экспрессии такой,

Что ты за всё прощаешь
Печальницу- судьбу.
И в небеса взмываешь,
Презрев свои табу.

Всё будет так, как прежде,
Во сне и наяву.
Жива пока надежда
На эту синеву.


Светло- синей прозрачностью,
С тёмных веток барокко
За окошка невзрачностью
Точно налиты строки.

Точно слово заветное,
Точно вера печальная
Красотою приметною
Сердце жжёт, изначальною.

И за этой прозрачностью,
Синевою вечернею,
И за веток немрачностью,
Мглы спокойным течением

Что-то чудится высшее,
Неподсудное разуму,
Что-то вечное слышится,
Недоступно- прекрасное.

И живу с пониманием
И какою-то верою.
И гляжу со вниманием
В темноту сине-серую


Не жалей ни о чём никогда,
Никогда ни о чём не жалей.
Как летящая в небе звезда
Среди белых от стужи полей;

Как ручей, упадающий с круч
В мезозойский оскал пропаст`ей,
Как внезапный отчаянный луч
Среди тьмы- ни о чём не жалей.

Уходи- уходя и теряй
Всё, что жаль и не жаль потерять.
И играй, безусловно играй
В то, во что ещё можно играть.

И когда в бесконечном пути
Ты увидишь желанный привал,
То умей, не жалея, уйти
И сказать: « Я ещё не устал».

Пусть прельстит синевою гора,
Обаяет пусть блеском прибой,
Пусть наскучит и эта пора,
Но она остаётся с тобой.

Пусть сгорит среди ночи звезда,
Полыхнув вдруг заката алей-
Не жалей ни о чём никогда,
Никогда ни о чём не жалей.


Помни о метели среди лета,
Помни среди стужи об огне.
В книге окончательных ответов
Может будет запись обо мне.
….
Переживём и эту вечность,
И эту жизнь переживём.
Сиянье будем помнить, млечность,
Ночного неба окоём.

Пусть будет сниться жизнь иная,
Глаза совсем других подруг.
Себя за слабость извиняя,
Замкнём мы этой жизни круг.


Пусть соловей ничтожно мал,
Бесцветен, красотой не блещет.
Но как я голову терял
От этой дивной с песней встречи!

Его пленительный вокал
Будил меня средь тёмной ночи.
Хрустальной музыки бокал
Мне что-то высшее пророчил,

Напоминал мне о себе,
Каким я никогда не буду.
И мнилось то, что не суметь
В прикосновенье этом к чуду.


Невидимая среди звезд,
Пылинка солнечного грима,
Ты- горсть  надежды, веры горсть-
Как синева неуловима.

Ты грезишься мне, как закат
Не грезится встающей ночи.
Но я сомнением обьят
В неисполнимости пророчеств.

Уходишь, как уходит ночь,
Приходишь, как приходит утро.
И только счастья не пророчь:
Оно хоть ярко, но немудро.

Вернее одиночеств нет,
Поверь мне, жребиев на свете.
Как темнота глотает свет,
Как тишина глотает ветер-

Так ты. И так всегда во всём-
Образчик вечный постоянства
Мы радости хвалу поём
Тоскующего средь пространства.

И замыкаем этот мир
В его естественном размере.
Как сердце распирает ширь
В его стремлении к потере

Всего, чего нам не дано
- Мечты возвышенной страницы-,
Что будет сниться всё равно,
Что будет сниться, сниться, сниться


В жертву принёс Ифигению, дщерь, Агамемнон могучий,
Чтобы вода пощадила его корабли.
Славой покрылись ахейцы. Лишь дщери царя невезучей
Славы и жизни нет. Но как споро вёсла гребли!

И, вообще, разменная это монета-
Женская жизнь и , тем более, женщин любовь.
Пусть в миллионе поэм миллионом аэдов воспета,
Пусть пролилась без счёта в сражениях кровь.


Шум, взволнованные лица,
Трех напёрстков круговерть.
Под любым обман таится,
Кошельку растяпы смерть.

«Что проходишь стороною?-
Подходи честн`ой народ.
Разживись в игре казною,
Аль совсем наоборот».

И подходят ближе лохи,
Вынимают кошельки.
Ложь- знамение эпохи,
Быть правдивым не с руки.

Нынче все кругом- кидалы,
Нынче век такой: кидал.
Все в игре: и стар, и малый-
Кроме тех, кто опоздал.

И по всей земле струится
Чистогана ручеёк.
Угадать любой стремится:
Пальцем ткнул, удачи- йок.

Хлеб мошенника пусть чёрствый,
Но пшеничный- не ржаной.
Под одним из трёх напёрстков
Притаился шар земной.


Вечер, звездами лившийся,
Пал росою в траву.
Не для денег родившийся,
Я без них и живу.

Сиренью спасается вечер,
Сиренью кончается день.
Сирень неожиданной встречи
И первого взгляда сирень.

И валится кущами, стами
В объятья влюблённых бродяг,
Становится участью, снами.
А сны- это разве пустяк?

Сиреневой веет прохладой
Ещё нецелованных плеч,
Но близкая манит награда,
Ведёт к учащению встреч.

А небо какое родное,
Какая родная земля!
Сирень захлестнула прибоем
Корму моего корабля.

Я знаю: спасаться не надо,
Доверчиво брошусь в волну.
И в небо взметнёт меня радость,
И в радости я утону.

Сиреневой пеной обрызган
Поющий, сияющий сад.
И в нём соловей, как мальчишка,
Огнём озорует рулад.


Как он назвал себя от слова «сталь»-
Жестока сталь среди людского мяса!
Невинной кровью багрянела даль,
И коршун своего дождался часа

И этот нелюдь всюду правил бал
И всюду попирал людей святыни.
Родных два брата, так бы я сказал,
Есть у него: Адольф и Муссолини.


Чёрная кошка и белый кот.
А, может, не чёрная, наоборот

С крыши на крышу, на тучу с луны,
Возгласы страсти средь ночи слышны.

Плавают в тучах, в млечном снегу-
Взглядом поймать их никак не могу.

Светятся счастьем их лица, горят
Очи бездонные, взглядом во взгляд.

Чёрная кошка и белый кот.
А, может, не чёрная, наоборот.

Счастье себе и людям несут.
Звёздами полон ночи сосуд,

Плачет росой на рассвете трава-
Значит, любовь ещё в мире жива.

Значит, жива, значит, жива,
Шепчет, значит, страсти слова.

С тучей играет в небе луна,
Плавает в сонной тьме тишина.


Вот и мухи уже оживают
Под весенним оконным теплом
«Вечных зим на земле не бывает»-,
Стих впишу я красотке в альбом.

Все из спячки: и люди и мухи.
Рвутся к жизни, согреты теплом.
Всюду носятся кошки и слухи-
В каждой улице, в доме любом


Весел, дороден, счастлив и сыт,
Жил я, судьбы своей не кляня.
Так отчего моё сердце болит?-
Ангел- хранитель покинул меня.

Стаей болезни терзают меня,
Заимодавцев кружится рой.
Нет в очаге уже больше огня,
Корки сухой, где пир был горой.

Сердце молчит и счастье молчит.
Все стороною обходят кляня.
Женщины, где ваша совесть и стыд?
Ангел- хранитель покинул меня.

Я без него совсем сирота,
Нет мне защиты от горя, обид.
Только лепечут в печали уста:
«Как моё бедное сердце болит!»


Смешная любовь, смешная.
Смешная, смешная любовь.
Но только другой я не знаю,
Она лишь волнует мне кровь.

Пусть тайна останется тайной,
Пусть новью останется новь.
О, как ты чиста и случайна,
Моя смешная любовь.


Рождается высокое искусство
В каких-то заповедных тайниках:
Одетый плохо мальчик светло-русый
Сидит, мечтая, с книгою в руках.

Последствия тех грёз всегда ужасны-
Не учит прошлый опыт ничему.
Приходят в час положенный им ясность
И взлёт, присущий зрелому уму.

В который раз проходит по канату,
Теряяся в тумане слабых звёзд,
Смельчак, все перепутавший понятья-
В глазах толпы забавнейший курьёз.

Но правда почему-то обитает
В таких неимоверных чудаках.
И, если им чего-то не хватает,
То только грёз и томика в руках.


Он сделал харакири
Кухонным ножом.
В его квартире-
Хоть покати ежом.

В его голове
Гуляет ураган.
Он делится на две-
Совсем не пополам-

Части. Из частей
И весь он состоит.
Было бы честней
Узнать, кто говорит.

Да, это- я, конечно-
Автор этих строк.
Но истина не вечна,
Не вечен даже бог

Он ходит, улыбаясь,
С ночи до утра,
Совсем не зарекаясь,
Что кончится игра.

Да, кончится, конечно,
Со временем игра.
А вера в слово «вечность»-
Знак зла, а не добра.


Сударь, пани, миледи,
Сударыня, « Да, Ваша честь!»
Как трогают эти беседы!-
То века ушедшего весть.

Дуэли – простить оскорбленье?-
Уж лучше под сердце свинец.
Там слово имело значенье,
Там люди клялись, наконец.

Как время всё в нас поменяло!-
Где роскошь признаний былых?
Но Пушкин всё так же в опале
И время Дантесов пустых.


Стрелки часов закрутятся как штурвал
С рассудка и курса сошедшего корабля.
И то ли Хронос год назад отмотал,
То ли пискнул с мачты матрос: «Земля».

И вот он лежит перед нами неведомый материк,
В котором сжаты события будущих лет.
И кто-то его, увидев, вслух костерит,
А в чьих-то глазах сияет радости свет.

Таков человек- гори под всеми земля-
Милее всё же личной клочок прохлады
А стрелки часов выделывают кренделя-
И есть безумцы, что в этом находят отраду.

Как можно в будущем прошлое предсказать?-
Оно, как море в небе, горит отраженным светом.
Зато не надо уже на картах гадать-
Что, впрочем, ясно было давно поэтам.


Как давно я не слышал твой голос,
Твой журчащий, воркующий смех!-
Как спалённый морозами колос-
Чьей-то- чьей?- нерадивости грех.

Посреди бытия и сумбура,
В алкогольном и прочем бреду-
Разве знали гадалки, авгуры,
Что тебя всё равно я найду.

Что тебя всё равно я лелею
В уголке моей грешной души,
Ангел грустный, отрада, Психея-
Все сравнения нехороши!

Что поёшь ты, печальная птица,
Для своей соловьиной души?
Разреши мне хотя бы присниться,
Чтоб приснилась ты мне разреши!


Да, слава богу, есть поэты.
Они напишут нам стихи
О свойствах радости и смерти,
И о полезности тоски.

И пусть прекрасными лучами
Огонь в корявой темноте
Расскажет то, что будет с нами
Не в этой, так в другой мечте

И осязаемо лишь время.
Пространство- вечно в должниках
Мы будем всеми и со всеми
Во всех случившихся веках.


Раскаяться- не стоило б труда!
Но я таких эксцессов не терплю.
Прошли года. Увы!- прошли года
Я памяти своей не тороплю.

Раскаяния нет в моей душе.
( Его там не бывало никогда )
Ну, что ж. Живи одна и хорошей,
И сон мой посещай хоть иногда.


Человечья душа ограничена,
Ограничена жизнь человечья.
Лишь встречаешь восход с укоризной,
А уж явлены признаки вечера.

Совершенно несопоставимы
Космос, звёзды, Вселенная, мы.
Как чванливы мы, как мы наивны,
Средь какой мы находимся тьмы!


Плещет в вазе Азовское море,
Красным морем наполнен бокал.
Но чего же вы ждали, сеньора,
От поэта, который устал.

То ли плакать, то ль петь, то ль смеяться
Он в дурацкую дует дуду.
Средиземного моря, признаться,
Я на карте никак не найду.

Кругосветку на карте указка
Совершает- но кто ей указ?
Ведь поэт- это попросту сказка,
А совсем не серьёзный рассказ.

Вот и плачьте, и пойте, пляшите,
В сердца темень плещите звездой
И на суше по карте ищите
То, что было иль будет водой.


Там райская птица летала всю ночь.
Искала когда-то пропавшую дочь.
Она повторяла как-будто в бреду:
« Дочку свою всё равно я найду.
Даже в аду».


Бабочка Бог летит на свет человека.


Незаметно пролетело лето,
Потихоньку кончилась зима.
Есть конец всему на белом свете-
Умирают люди и дома.

Умирают даже пирамиды-
Их обточат знойные ветра.
Умирают зависти, обиды,
Злость перегорает до утра.

И плывёт на солнечных качелях
Голубая юная земля
В смерть светил ну кто из нас поверит,
Тело спелым зноем веселя

Ну, а ты тем более бессмертна,
Что о нас не вспомнят никогда.
Прыснут на тебя водою мёртвой,
И живая в ход пойдёт вода.

Но едва ли снова повторится
Этот лес и эта синева.
Может быть, всё это только снится,
Как любви нам грезятся слова.

Всё равно бессмертны мы отчасти
В памяти любимых и родных.
Ну, а если жизнь подарит счастье,
То не надо жребиев иных

Пусть погаснут голубые луны
В лаковой, как Палех, темноте,
Чтоб осталась радостной и юной
В навсегда не сбывшейся мечте.


«Скажи Приам: а где твой город?»-
«Все в мире гибнут города
Их губят страх, мученье, голод,
Или забвения вода».

«Скажи Приам: жена где, дети?»-
«Того хотели небеса.
Лишь Бог один за всех в ответе
И всё он взвесит на весах».

«Скажи Приам: а где твой Гектор?»-
Ответа не было и нет.
Стрела попала слишком метко,
Двоих на тот отправив свет.
...

За измену себе - наказание-
Не сгуби свою жизнь невзначай.
В это входит и честь, и призвание,
И ещё остаётся на чай.