Бежали тучками барашки,
вертел баранину мангал,
песчаный пляж раскинул ляжки
и безмятежно загорал.
Она лежала очень скромно,
приговорив меня условно,
чтоб я мечтою воспылал:
лицо газеткою прикрыла,
но вечным зовом поманила
ладошка вскинутой руки;
на половинках спелой дыни,
купаясь в собственной гордыне,
ей подпевали бугорки
из-под бикини очень нежно;
ложбинка между сфер небрежно
мой взгляд направила в пупок,
а пуп с неведомым искусством
наполнил взгляд особым чувством
и замотал в один клубок
инстинкта смутное влеченье,
желанных ног предназначенье
с призывом помнить назубок
в объятьях страстных тихий лепет,
и учащённый сердца трепет,
и каждый чёрный завиток.
Склонившись телом над брюнеткой,
я сдвинул вбок с лица газетку,
и губки молвили: "Нахал!"
Глаза же дали пропуск сразу
к мечте и знойному экстазу,
где я пупок поцеловал...
***