Мыла маму на узком диване.
На клеенке - родимая плоть
Так тиха, что почти бездыханна.
Что ты знаешь об этом, Господь?
…Свет над мамой стоит скопидомный.
И суббота прошла, и среда.
Растекается мыльной водою
Десять месяцев в доме беда.
Шарят в воздухе, просят спасенья
Эти руки - уже не жильцы.
Все окутано смертною сенью -
Полотенца, таблетки, шприцы.
Не достать мою маму оттуда,
Где беспамятством путь занесен,
Ни врачебным, ни божеским чудом -
Там лишь тьма, забытье, сибазон.
…Но когда ты меня узнавала
И когда мою руку брала,
Смертной сени дрожащее жало
На шажок отступало с утра.
«Ждать осталось недолго», - сказала
Приходящая к нам медсестра.
…………………………………
«… И сумку подготовь для морга,
Чтоб после быстро все успеть».
…У всех старух такая торба
Лежит, укромная, на смерть.
Чулки, и платье, и сорочку
Сложила в мамин шифоньер,
И принт молитвы на листочке,
И туфли - больше на размер.
Все понималось очень смутно
В том неотмоленном году.
…Носи матерчатые туфли –
Они не давят на ходу.
………………………………..
Тот день пришел в нехитром снаряженье -
Переодеть, подушки подоткнуть,
Зеленкой смазать ссадинку на шее,
Термометра стряхнуть тугую ртуть.
…Еще не стерто пятнышко зеленки
Над сонною артерией пустой.
Пересекает махаон залетный
Молитву «Со святыми упокой».
Стою над домовиной с младшим братом
И все на это пятнышко смотрю,
Мерцающее в точке невозврата
Как жизнь сама сквозь лета литию.