мое улыбайся только своим впиталось в кровь.
никому не доверять превратилось в дурную привычку,
которую попробуй еще брось.
остается робко надеяться на отмычку
в верных, теплых руках.
феникс должен сначала обратиться в прах,
забыть о прежних, другим обещанных словах,
забыться в тревожных, но спасительных снах.
новое утро – новая война.
на коже слова те же, чаша снова полна.
и феникс – все та же птица, сама не своя,
безумная, не признающая, что просто ищет тепла.