Сначала о Байроне, по Интернету,- краткое содержание поэмы, вполне прилично пересказанное. Но и чуток о методе поэта:
"Байрон как никто другой воплотил романтический идеал полного слияния биографии и творчества, когда художник живет по тем же законам, по которым живут его герои, а события его жизни немедленно превращаются в материал его произведений".
В основе "Корсара", как и во всех остальных "Восточных поэмах", — конфликт героя с миром.
"Герой "Корсара" — предводитель пиратов Конрад, его возлюбленная — кроткая Медора. Действие в поэме начинается с получения на пиратском острове некоей вести, которая заставляет Конрада проститься с Медорой и отдать приказ срочно поднять паруса. Предводитель пиратов решает упредить удар своего давнего врага Сеид-паши и в обличье дервиша-паломника пробирается на пир во дворце паши. Он должен нанести удар по врагу в его доме, тогда как его пираты подожгут флот Сеид-паши накануне выхода в море, но пожар в бухте начинается раньше, чем было условлено, разгорается жаркий бой, в котором Конрад спасает из горящего сераля любимую жену Сеид-паши, Гюльнар.
Но военное счастье переменчиво, и вот уже пираты спасаются бегством, а Конрад захвачен в плен и брошен в темницу. В третьей песни поэмы Сеид-паша медлит с казнью Конрада, выдумывая ему самую мучительную смерть. Тем временем Гюльнар, благодарная Конраду и влюбившаяся в него, предлагает устроить ему побег. Сначала Конрад отвергает ее предложение: он не хочет быть обязанным свободой женщине, на чью любовь он не может ответить, потому что любит только Медору. Но когда Гюльнар вновь пробирается в его темницу, он видит на ее лбу кровавое пятно — она сама убила Сеид-пашу, и вместе они всходят на корабль, направляющийся на пиратский остров. По возвращении Конрад узнает о смерти Медоры. Возлюбленная не перенесла известия о его плене, и, потеряв с ней смысл жизни, Конрад исчезает:
Напрасно все — день катится за днем,
Конрада нет, и нет вестей о нем,
И нет нигде судьбы его следа:
Погиб ли он иль скрылся навсегда?
Пираты плакали по нем одни...
Медоре камень возвели они.
Конраду памятник не водружен:
Кто знает, может быть, не умер он —
Корсар, чье имя воскрешает вновь
Тьму преступлений и одну любовь".
Перевод поэмы не ахти - возможно, это перевод Козлова, который мог читать и юный Лерма. Но можно уверенно судить,что сюжет драматичен и логичен для романтика Байрона: главное в этом мире - Любовь: к Женщине и Свободе.
А что у Л.? Посмотрим для начала Лерм.Энц., с.232. Сказано, что Лерма хотел освободиться от влияния Жуковского и Козлова, а также и Байрона и других своих кумиров.. "В результате лермонт. герой противоречиво соединил в себе элегич. томление и усталость от жизни с вольнолюбием и мятежностью". И потому здесь возникает Греция, в которой, как известно, в 1824 г. погиб лорд Байрон. У Л. герой стал корсаром "под греческим флагом".
Далее в ЛЭ сказано: "вследствие неразвитости любовной линии... поэма оставляет впечатление незавершенности". Словом, даже ЛЭ не берет на себя смелость воздать хвалу Лерме.
А я, грешник, молчал несколько дней потому,что был почти убит полной несуразностью поэмы: всё - о себе любимом, некая исповедь, без сюжета почти, который весьма и весьма нелеп - в конце вдруг возникает Любовь, но почему и как, неведомо, просто каприз мальчика-подростка.
Но для второй стадии Триады здесь есть уже многое, и главное: Герой, Я, от первого лица, уплывает в море и становится мстителем, гордым романтическим героем, этаким предтечей демонических персонажей Лермы.
Поэма Л. - в трёх частях. Открывается так:
Друзья, взгляните на меня!
Я бледен, худ, потухла радость
В очах моих, как блеск огня;
Моя давно увяла младость,
Давно,давно нет ясных дней,
Давно нет цели упованья!..
Исчезло всё!.. одни страданья
Еще горят в душе моей.
Далее выясняется, что родных у него с братом нет, они в чужой семье - отчего и почему, лучше нам не спрашивать. Жив только любовью к младшему брату, но увы:
Мой умер брат - перед очами
Еще теперь тот страшный час...
Несчастный тихо угасал.
(идет несколько жалостных строк...
Умер брат по неведомой причине,-угас от болезни, но
С тех пор с обманутой (!) душою
Ко всем я недоверчив стал.
Ах! не под кровлею родною
Я был тогда - и увядал.
(ну напиши ты, что попал в плен, продан в рабство, что ли - нет, ни слова!), но много о том, что
Узнав неверной жизни цену,
В сердцах людей нашед измену,
Утратив жизни лучший цвет,
Ожесточился я - угрюмой
Душа моя смутилась думой;
Не могши более страдать,
Я вдруг решился убежать...
Я взял кинжал; два пистолета...
Но вихорь сердца молодого
Меня влачил к седым скалАм,
Где между(?) берега(?) крутого
Дунай кипел, ревел, и там,
Склонясь на камень головою,
Сидел я озарен луною...
(Ребенок одинок, вброшен в этот мир, ему бесконечно жаль себя, и он упивается "горестными" строками, которые ему - несомненно!- кажутся предельно выразительными и красивыми - куда там Байрону и прочим! И зачем ему всякая там "художественная правда" и логика событий?!)
Герой на кладбище, где могила брата:
Душе моей давало пищу
Спокойствие немых гробов
(так-то, други!)
Ушел с кладбища, сел на брег:
Я измерял Дуная бег.
Потом бросаюсь в быстры волны,
Они клубятся под рукой
(Я спорил с быстрою рекой)...
Потом вышел на другой берег.
... Зачем вам сказывать, друзья,
Что было как потом со мною,
Скажу вам только то, что я
Везде с обманутой душою
Бродил один как сирота..
Мир был чужой мне, жизнь пуста -
Уж был я в Греции прекрасной,
А для души моей несчастной
Ее лишь вид отравой был...
(Читать тяжко, но для любящих сердец здесь многое понятно, - скажут мне, жалкому Зоилу!)
Во второй части герой подходит к Афону.
Я был в стремительном(?) волненье,
Увидев, Греция, тебя!
... под игом варваров. Страданье
Осталось только в той стране,
Где прежде греки воспевали
Их храбрость, вольность...
Желал я быть в боях жестоких,
Желал я плыть в морях широких...
И что же?
Нашед корсаров, с ними в море
Хотел я плыть.
Найдя некоего мавра, с ним приплыл к "буйной толпе"..
И что же. А вот:
Там власть дана мне атамана
(Да-с! У классиков жанра, да хоть у Мериме, атаманом становятся, победив атамана в схватке. Но зачем мне описывать такие мелочи?!)
Но герой готов многое отдать, чтобы вернуть то, "что безвозвратно погубил".
Я часто храбрый, кровожадный
Носился в бурях боевых;
(Но)Чего-то страшного я ждал,
Грустил, томился и желал...
Я слезы лил. Не зная бога,
Мне жизни дальная дорога
Была скользка; я был, друзья,
Несчастный прах из бытия. (???)
Засим и часть три.
Буря, когда
Море синее страдало
От резких корабля следов(??)
Идет описание шторма, и это живо напоминает описание бури в "Человек, который смеется" Гюго, но у того это потрясает, а здесь просто детская картинка, которая никак не вдохновляет на восторги.
Однако эти корсары еще и спасают людей с тонущего неподалеку корабля:
Но мы иных еще спасли,
К себе в корабль перенесли.
Они без чувств, водой покрыты (??)
Лежали все как бы убиты;..
Пожелал увидеть спасенных, пришел к ним утром.
... Я узрел,
Увы, гречанку молодую.
Она почти без чувств, бледна,
Склонившись на руку главою,
Сидела, и с тех пор она
Доныне в памяти глубоко...
С тех пор, друзья, и я стенаю,
Моя тем участь решена,
С тех пор покоя я не знаю.
Но с тех же пор я омертвел
Для нежных чувств окаменел.
ВСЁ! - как в Ералаше пишут!
Любовь буквально омертвляет героя. И ни тебе подвигов, ни битв на море:страдает и страдает. А нет бы адресоваться к той гречанке-то: вдруг да и пошла бы лавстори. Нет, Мальчик желает быть оригинальным вопреки всему!
Поэма получилась хуже других, написанных в том году.Но Автор явно никому ее не показывает. И то сказать:вдруг да кто слово критическое молвит и ранит своим бессердечием пылкое сердце.
А мне припомнилось наше деревенское присловье по поводу подобных рассказов:
"нАчал не прО што - и кончил ничЕм!" (непрОшто - как бы слитно: так едко и выразительно это звучало обычно в те мои годы). А в поэтическом и элегическом варианте сказать:"Печальный бред души больной!", и это будет возвышенно и почтительно.
Прости, Мишель-Михель, дело давнее, да ты и спорить не станешь, не так ли? Но я реабилитируюсь, увидишь!.. Твой Игорь Карин.