Смотри, осторожней. Не суйся на глубину. Шагай между кочёк светлой тропинкой тонкой. Пусть август вплетает в волосы рыжину и учится выть смешным молодым волчонком. Пусть ночь не пугает тёмным своим крылом, тебя научу смотреть в темноту любую… Трусихи и трусы меня называли злом, но есть и такие, кто числили за святую. Болотною ведьмой иные меня зовут, способной накликать хвори, кошмары, беды…
Шагай осторожней. Бывает опасно тут,
А мне так о многом нужно тебе поведать.
Твой август вплетает в волосы рыжину и учится выть волчонком на тонкий месяц. Садись со мной рядом. Не бойся, не прокляну. Ты послана мне – стихии уравновесить. Ток магии в венах я слышу издалека, он бьётся дрожаще на бледных твоих запястьях. Ты – дочка русалки и глупого рыбака, считавшего будто, попавшись в простые снасти, русалка забудет про море и отчий дом да голос отдаст, ходить по земле желая…
Дурак был отец твой. Теперь он на дне морском,
И мать твоя рядом. Такая вот сказка злая.
Ты – дочка русалки, и можешь ходить по дну, дышать под водою и песней зазвать любого. Но август вплетает в волосы рыжину и маленьким волком забавно на месяц воет… А время идёт, бегут непростые дни. Садись со мной рядом, и только не бойся. Слушай: ты – дочь человека, и место твоё – с людьми. Ты – дочь человека и можешь ходить по суше. Пусть мир не пугает шумом и суетой, тебя научу колдовать и со всем справляться…
Тебя обучу науке своей простой:
Быть злом для одних, другим же святой казаться.
Шагай осторожней. Порою бывает грань почти незаметной, жутко неразличимой… Чужих берегись, такой осторожной стань, что пусть и не видят, когда ты проходишь мимо. Ток магии в венах – проклятье твоё и дар, и если лечить однажды решишь весною: снимая им порчу, сбивая их детям жар, к крыльцу или входу не вздумай вставать спиною. Не верь их «спасибо» и платы не нужно брать, молчи обо мне, и матери, и уменьях…
Такие, как мы, – растопка для их костра,
Горящего в церкви которое воскресенье.
Болотные ведьмы умеют смотреть вперёд: придут и за мной, едва лишь зима начнётся, как только меж кочек сложится крепкий лёд, который не сможет прогреться неярким солнцем… Тебя не найдут. Шагать по твоим следам – гиблейшее дело: устанут уже под вечер. Садись ко мне ближе. Я всё тебе передам, я всё расскажу – а после уйду навечно. Церковный костёр взметнётся болотной тьмой, и воем волчицы, и запахом резким тины…
Пусть август целует волосы рыжиной –
Успеют ещё
побыть,
как мои,
седыми.