Мелькнёт в толпе твой кожаный комбез,
Завистливо оглянутся мальчишки,
Но я то знаю, что судьба не с лишком
Хранит вас, и несете вы свой крест,
Как сопряженье крыльев с фюзеляжем.
Земля и небо, слитые в судьбе,
И над твоей могилою однажды
Пропеллер встанет в память о тебе.
Храни тебя, Господь, в пределах оных!
Взмывая в небо, будь всегда орлом,
Учи орлят, ещё совсем зеленых,
И не грусти сегодня ни о чем.
Так я в стихах писал ему тогда,
И он на рок судьбы не обижался,
Открытым и надёжным оставался,
Таким беда лихая – не беда.
И он по жизни весел был и прям,
И в тех лихих и трудных девяностых
Смотрел на мир доверчиво и просто,
Как будто он трехжильным был. И впрямь
На трёх работах сразу успевал,
Чтоб трёх детей поднять и обеспечить,
Такую ношу взваливал на плечи,
На лёгкие хлеба не уповал.
И эта устремлённость в небеса,
И крылья вырастали за спиною,
И правило по жизни прописное,
Что он за всё в ответе только сам.
С таким в разведку можно и в огонь,
Такой не подведёт, в беде не бросит.
Вот только смерть так часто лучших косит,
Таков её не писанный закон.
Живёт мечта о небе в пацанах,
С годами же она у многих тает.
Мы все летали в наших детских снах,
Но лишь пилот воочию летает.
И даже, если прерван был полёт,
И на земле – обломки самолёта,
Не говорите, что погиб пилот,
Он просто не вернулся из полёта.
На фото: репродукция моей картины "Пилот Александр Гусев" 1997 г., х.м. 30х40