«ЛЮБЛЮ Я ЦЕЛОВАТЬСЯ И ВСЁ ТУТ!»
Кто бы мог подумать, что моё излюбленное желание «целоваться» с теми,
к кому меня тянет, принесёт мне в жизни необычные результаты распознания
всех этих личностей!
Моя врождённая тяга к поцелуям – отчасти «пророческая», всё дело в том,
что я не всех целую, а только «избранных», то есть – «сущностей божественного
происхождения».
Как я их чувствую, не знаю! Не могу сказать!
Знаю только одно, если я потянусь, кого-то поцеловать – это очень хороший
признак, друзья мои! Но это не страсть!
Именно, признак определения, со временем переросший в качественный, почти
«профессиональный навык», если хотите, узнать точнее.
Правда, иной раз, мне приходиться даже «страдать» из-за моего «пристрастия»,
а так же, претерпевать некоторые неудобства.
Бывает, что я ни в какую, не хочу целовать кого-либо, знать, это страшный
человек! Зверь. Но не в плане животных! Их-то я, как раз целовать обожаю!
Вот, например, мой сын Сашка – он очень хороший человек! Об этом я узнала сразу!
Как только он родился, и мне впервые в роддоме принесли его «кормить»,
то есть, «приложить к груди», я сразу же впилась в него своими алыми устами,
и давай зацеловывать ему всю мордашку! Нет-нет, вовсе не «покормить дитя»
ринулась новоиспечённая мать. А целовать!!!
Медсёстры насилу отняли его у меня, попросту вырвали из рук! Но, я заметила,
что сыну это понравилось, казалось, что он ждал этого, пока был в моей утробе!
Последующие разы, я стала хитрить: покормлю его сначала, дабы все увидали,
что я «паинька» стала, а потом, и зацеловываю его себе всласть! А он-то,
какой довольный был! Словно целый век ожидал «мамкиных поцелуев»…
Как увидели это другие «родихи» в палате, так и начали в припадке назидания
выговаривать мне «стальным тоном», мол, что это вы, женщина, себе позволяете?
«В своём ли вы уме, гражданочка»? Вы же заразу своему ребёнку занесёте!
А я им в ответ, мол, сами вы, милочки-гражданочки, «заразы»!
Детей себе нарожали, а поцеловать их брезгуете! Короче, до драки тогда,
у нас чуть было не дошло…
Рос мой сынок, подрастал, и я стала время от времени, периодически выслушивать
о нём, всякие дивные истории от преподавателей и воспитателей, соседей
и учителей! Начиная прямо с детсада! А потом и от родителей его одноклассников!
От докторов и библиотекарей ко мне поступали хвалебные восторженные отклики,
полные душевного откровения о благородстве моего сына и его мужестве!
Я пол жизни не пожалела бы за то, чтобы ещё раз всё это послушать!
А сводилось всё к тому, что Сашка мой – очень надёжный товарищ оказался
на поверку, и слово его с делом не расходится никогда! Не подвёл он ни разу
никого в своей жизни, и в критические ситуации, первым до конца стоял один
за всех! Он никогда не сводил ни с кем личные счёты и за шкуру свою не трясся!
Да, я не успела научить его «трястись за свою шкуру», увы, тогда, как иные
родители, прямо-таки внушали чадам своим: «не высовывайтесь и не выпячивайтесь,
вас это не касается, знайте, сидите себе тихо».
Ещё в нём – в моём сыне – есть, такое немаловажное качество – он никому никогда
и ни за что не мстит, старается всех оправдать, но, если Сашка мой увидит, что
дело совсем безнадёжное, то и руки своей правой тому негодяю, вовек не подаст.
Душой он кривить ни перед кем не станет. У него на всё – всегда есть
своё личное мнение и несгибаемая позиция ценностей, нравственности и чести.
У сына внутри «прописан» свой собственный уникальный Закон Чести,
не разрушающий и не нарушающий общепринятых правил жизни!
С ним он попросту родился, я полагаю, потому что не замечала его иным,
видимо, он изначально был таким, с самого рождения…
И по сей день, сын мой никогда и ни в чём не ищет выгоды для себя!
Ещё мне нравится, что он не знает, что такое лень! Не пробовал он ни разу
лениться в своей жизни, вот, и не знает, что это такое!
Напрочь, обошли мы с ним эту «заразу»! А от неё избавиться, ой, как трудно,
и если «по чесноку», то невозможно, ибо «штука» эта, генетически выращенная,
то есть, веками хранимая в генофонде семьи, и распространяет она своё адское
зловоние на уровне генов, потому очень многие люди скрывают свои корни.
А мы гордимся ими, напротив. Вот, так!
Ну, да ладно. Пошли дальше:
Лет через пять, после того, как родился у меня сын, моя школьная подружка
родила себе дочку! Пригласила она нас с Сашкой посмотреть на неё, мы взяли
тогда такси, как сейчас помню, нарядились во всё самое моднючее, и прикатили
к ней с подарками. Сели за стол, значит, выпили-закусили, как полагается,
и пошли «смотреть младенца» в детскую комнату! Но, лучше бы мы этого не делали!
А было это так:
Малышка проснулась, и подружка моя, подлетев, как-то противоестественно,
к её кроватке, схватила дочку, и ну, потрясывать её прямо у кроватки,
да ещё и напевать, крайне фальшиво: «дочери-дочери, дочери мои»:
— О, Господи! Какая эйфория! – с тенью сомнения пронеслось у меня в голове.
Зачем она так с нею?
— Посмотри, Галина, какие у меня «дочери» самые лучшие в мире народились,
и «знатные»!
— У тебя их разве две?
— Это сейчас одна, потом ещё будут! Много...
Посмотрела я на её «дочерь», и улыбка на моём лице сначала застыла, а потом
постепенно сама с лица прямо стала сползать, словно мокрый снег с кровли
в мартовскую оттепель, одновременно и «мороз по спине пошёл»!
А подружка моя – вся радостная, такая стоит и ликует, «как дурочка»! Сама в себя
играет: как же, «мамкой» она сподобилась стать, наконец! Главное, она тогда
забыла, что ребёнок даётся БОГОМ и что он – не кукла! В него не играют,
его надо научить жить...
Что делать, как поступить? Разве могла я тогда расстраивать её? Мне, самой,
хоть с балкона прыгай – некуда было деваться: смотрю и вижу, как она не ребёнка,
а «дьяволёнка» на груди своей пригревает, на руках качает, неистово его, так
к себе прижимает, тискает-тискает, скубёт, прямо, чуть ли не ногтями:
— Господи, Ты, Боже мой! – думаю, – вот, это родила ты, мать! А она,
как очумелая, знай, в ответ мне своё, городит:
— На, вот, Галина, подержи мою дочурку на руках! – предлагает она мне
«своё исчадие», а у меня, тем временем, все пальцы на руках словно
«лыком свело», не знаю, что и ответить, стою, оторопела вся!
Однако я засобиралась быстро домой, вызвала такси, и укатила с Сашкой восвояси
от них, сказав, что у мужа ключей от квартиры нет, а муж потом меня вечером
и спрашивает:
— Ну, что? Как съездили? Посмотрели девочку?
— Посмотрели!
— Хорошенькая, небось?
— Ага! Очень! Сто лет бы её не видеть…
Проходили годы… Время от времени, я всё-таки бывала у них в доме.
Наблюдая за «девчушкой», как та росла, мужала, развивалась, во что играла,
с кем дружила, я старалась ненавязчиво «в духовном плане», сделать всё,
что было в моих силах! Но, общаясь с ней, лишний раз, я убеждалась и ловила
себя на том, что природу человека изменить невозможно!
Каждый раз, когда я заводила разговор о монастырях, святых мощах и церковных
праздниках, они всей семьёй начинали глумиться надо мной! Высмеивали попов
и упрекали Господа, за то, что денег им, ОН так мало даёт, хотя, трудились
они исправно, «в поте лица своего».
Больше всего меня поражало то, что дочке своей, подружка моя «отдала право
первого голоса». Дочь стала для неё, неким «лидером» в отборочном матче
на кубок первенства мира по осуждению взрослых людей! А по высказыванию
обличающе порицательного мнения, этой девчушке вообще не было цены:
— Овчарка! Прямо-таки Овчарка «цепная» подрастает! Зубастая! Такая отклацает
тебе полголовы и «глазом не моргнёт»! Проглотит, не сплюнет! Всё в утробе своей
переварит, Росомаха! Смогла – людей бы ела без соли!
Подружка моя была слепа, причём, умиляясь этой своей «отравой», словно, какой-то
игрой: она, как мать, возомнила о себе, что умнее её дочки, мог быть только
Господь БОГ, а поскольку Его нет, то, стало быть, она – «дочерь» её –
сама и есть «ума палата», да и, пожалуй, «краса» всея Руси!
Как-то не выдержала я натиска малолетней мерзавки, и в сердцах резанула
ей по глазам:
— Ну, ты не девка, я прямо-таки «моровая язва»!
Как и откуда взялось у меня такое определение, что припечаталось к ней сразу же,
до сих пор в толк не возьму! Только запало оно им в душу тогда, и стали они
допытываться до меня, что это такое, мол, «язву» мы знаем, а «моровую» нет:
— Ничего, время придёт, узнаете, Не знаете сейчас, так узнаете потом, –
твёрдым голосом,как наотрез сказала я им тогда.
Посмотрела я на них: надо же, какая искусная маскировка! Не тунеядцы,
не пропойцы, всё знают, чего ни спроси, обо всём ведают, учёные, хозяйство
ведут отменно, грамотно и продуманно, «пара», хоть в пример ставь, можно
сказать, у мужа – руки золотые, покладистые. Дом ухоженный, сам всё своими
руками возводит себе и людям строит «за деньги», дочка «отличница», подружка
моя – средь хозяек на первом месте! Но… жили они со своим верным спутником –
гонором! Господа БОГА старались обойти сторонкой, мол, «мы – сами с усами»,
понадеемся только на свои силы, ум и познания. Ещё на «блат»!
Спекуляцией не побрезгуем. Нам же строиться-расширяться надо! Дублёнки у нас
у каждого имеются, по автомобилю у каждого! Гараж. Мастерская. Собаки…
их тоже кормить надо…
И на всё-то у них отмазки приготовлены обоснованные, отговорки дельные на всё
имеются. Всё оправдано и продумано. Сами себе адвокаты и судьи, а народ – дрянь!
Ничего я также не могу и против нравственности своей школьной подруги плохого
сказать, советы она раздавала всем нам девчатам полезные, всё-то она и видела
и знала, на помощь шла первая, только самого страшного в своей дочери не смогла
разглядеть! Других-то детей, она сразу же «замечала». Всех видела, да ещё и как!
Только никто из них угодить ей, так и не смог…
— А чего? Мне бояться нечего! – говорила поначалу она задиристо, – у меня есть
дочь, она за мной ухаживать будет, мне старость обеспечена, а, вот, у тебя сын,
ты возьми, да подумай, как будешь «доживать» свой век, снохам-то мы не нужны!
— Я не «доживать» буду, а жить! С Господом! Так-то!
Ох, как не понравилось тогда моей подружке это утверждение!
Можно подумать, что Господь «гостил» только у меня одной, выходит,
что для Него в шикарном её доме «места», так и не нашлось за столько лет?
…Как-то раз приехала я без приглашения поздравить её с Днём Рождения,
подошла к дому, позвонила. Смотрю, выходит на крыльцо ко мне её дочка
и, вычурно, виляя задницей, покачивая своими тощими бёдрами, словно показывая
мне, что она, мол, давно выросла, с неким вызовом, направляется прямо к калитке,
вся «на пантах» с дорогим мобильником в руке, встретить меня, ну, и собаку
заодно попридержать!
Подошла, вяло поздоровалась, как бы «свысока», посмотрела на меня, окинув с ног
до головы надменным взглядом, и, будто «снизойдя до меня грешной и убогой»,
чинно препроводила в свой дом, приговаривая с нагнанным флёром томной усталости,
смешанным с неким полусветским раздражением:
— Идите! Вас мама моя совсем заждалась! Вечно вы опаздываете! Мы все давно
без вас отобедали…
Что же, делать нечего, иду, словно «под конвоем» и слышу, сзади её сопливое
дыхание прямо себе в поясницу. Ведёт она меня, шмыгая ботами, словно
«на расстрел».
Ну, думаю, оглядывает она меня – эта «мелочь пузатая», всю, как есть, с ног
до головы, рассматривает, как товар «от и до», оценивает, «маленькая ростовщица»,
весь мой роскошный прикид, поскольку модница я была отродясь, и мой сын – весь
в меня пошёл, да и мама у меня – такая же эстетка! Чья «школа»? Наследственное
это у нас!
Я считаю, что умение выйти в люди и красиво одеться – это не что иное, как
Дар Божий. А посему, его надо ценить, беречь, прививать другим людям
и преумножать. Раз это талант, так не зарывать же его в землю!
Я вошла в дом, поздравила именинницу, подарила ей «цветы» и преподнесла
«подарок». Смотрю – стол накрыт прямо-таки «царский»! Перевела я восторженный
взор свой от стола к дочке своей подружки, и увидела, как та сидит и телефон
свой «испытывает на прочность»: «по адресатам», значит, вызванивает,
потаскушка мелкая!
В наглую, нервно перезванивает при отце, да при матери: ухажёра очередного
себе «на ночь» подбирает, бесстыжая! А сама ещё, ну, совсем «сопля зелёная»!
Я в это во всё, как «разумом въехала», хотя и не сразу, прямо, как стакан
самогона выпила – и «очумела», чуть, во второй раз «по стенке не съехала,
у них дома, и снова у меня «мороз по спине пошёл»!
А она – выбрала себе «очередную поклёвку», села за руль своей иномарки
и укатила на всю ночь:
— Куда это она?! – спрашиваю я у подруги, садясь за праздничный стол.
— К утру обернётся! – ответила та беспристрастно, раскладывая по тарелкам
в«заливное» из судака всем своим гостям, – справит свою «девичью нужду»
и приедет…
— «Твою мать»! Так у тебя же День Рождения! – возмутилась я.
— Ага! Ты это ей пойди, объясни, – буркнула уставшая именинница «в сердцах»,
и пошла, измерять себе артериальное давление…
А на столе, тем временем, начала «без спроса» подсыхать дорогущая астраханская
«чёрная» икра и вместе с ней сахалинская «красная», потихоньку «заветриваться»
начал аппетитный осетровый балык и говяжий язык, а вслед за ними – «осетинский»
сыр, «вологодская» ветчина и «тамбовский» окорок. Салаты стали подтекать.
Зелень увядать. Сёмга и форель, засоленные по домашнему – залоснились от жира
в тепле. Одна селёдка под синим репчатым луком, задавая тон всем ароматам,
одиноко, чисто «по-русски» стояла «на смерть»! А с ней в придачу держался
«в нашем отечестве» и сочный «кавказский» лимон:
— Что? Парень у неё завёлся? Любовь, поди! – подходя к имениннице, спросила я,
острожно, изо всех сил, надеясь на лучшее.
— Брось! Кака-така «любовь»! Ты, это «про что», подруга? Любовь – это у нас
была, а у них, так… как у собак с кошками… «случка» без разбору!
— Как это? Не въеду я, что-то… объясни мне, если не трудно!
— А так: «хорошо быть кискою, хорошо собакою! Где хочу, пописаю, где хочу,
покакаю!» – язвительно, с горькой усмешкой и стыдом, пропела мне подруга
своим вечно осипшим голосом. Она всегда пела всё «на один мотив»…
— И ты на это всё, так, вот, спокойно смотришь? Меры, дорогая, принимать надо!
А не сидеть тут и выжидать!
— Да! Смотрю! А что? Какие меры? Мне внуки нужны! Я малышей хочу, да поскорее!
Пусть только родит, сразу же заберу малыша у этой шалавы, и сама воспитывать
начну!
— В куклы не наигралась, да? «Детство в заднице» засвербело? Я тебя правильно
поняла? Ты от кого, внука-то ждёшь, подруга моя школьная, скажи мне,
как на духу, от «беленького», али от «чёрненького»?! Она, смотрю я у тебя,
и «азиатами» не брезгует!
— А мне всё равно! Я всех «детей мира» и полюблю и прокормлю! А что?
Выращу, выкормлю, воспитаю, образование дам и «в люди выведу»!
— Шутишь, наверно? Ты дочь свою лучше наперёд «в люди выведи»: одну стерву
ты, похоже, воспитала!
— Нет! Я не шучу! А мне и зять-то этот вовсе не нужен! Заберу ребёночка у них,
и сама буду растить его. Я и пятерых подниму. Пусть только родит…
— Ага, поднимешь, как же? Только сама, сляжешь, давление-то, «за двести»
перевалило?! Её по монастырям надо было в своё время возить, как я и говорила
тебе, а не по музеям да выставкам! Довыставлялись… «вашу-мамашу»!
С тяжёлым чувством я возвращалась домой, в тот вечер, мне хотело выть.
«На душе скребли кошки».
Проходили годы… а дочка моей школьной подружки рожать не собиралась.
Напротив, когда умерли, один за другим, её дедушка с бабушкой, «девочка»
потребовала у своих родителей для «удовлетворения своих интимных прихотей»
трёхкомнатную квартиру покойных стариков, так сказать, «для приёма светских
мужчин на высшем столичном уровне», апеллируя тем, что по гнилым её расчётам,
«самцы» эти будут, «с особым рвением выполнять свои обязанности».
Каждый в отдельности из них, станет попросту «бегать за ней», прыгая на задних
лапках, как цуцик, добиваясь её к ним тёпленького расположения, ведь, всем же,
так хочется отцапать, такую квартирку, женившись на богачке!
Схема была составлена простая: она, как приманит «очередного кавалера»,
тот сразу же и «выложится перед ней на все сто», тогда она, как паучиха,
высосет из него, всё, что только можно, и даже то, чего нельзя,
потом, пошлёт его, куда подальше, ведь мобильный телефон её ломится
от номеров будущих претендентов!
Что же, ничего не поделаешь, «дьяволица» хорошо изучила все слабости людей
с их пристрастиями и теперь хладнокровно, без эмоций, играет на этом с успехом!
Мать её всё тщетно ожидает внуков, дочка этим по-прежнему пользуется:
«мальчики на побегушках», и все многочисленные ухажёры её, в погоне за дармовым
жильём, готовы выпендриваться перед ней, и плясать на собственном пупе!
Возвращаясь, каждый раз в дом к своей матери с отцом, чтобы подмыться,
выспаться, переодеться, постираться и пожрать «нахалтай», она смачно делилась
с той всеми сальными подробностями очередной интимной ночи, кто, как и чем
её удовлетворял!
Мать, выслушивая всё это, постепенно втянулась, и стала ждать не внуков,
а ещё большей откровенности от своего «дитёныша».
И, вот, такую срань, я тогда должна была целовать, по-вашему?
Да, ни за что на свете!
* Х *
http://www.stihi.ru/2019/06/23/2745
«Жить и верить Православно»