Утра

Наталия Максимовна Кравченко
***
Отвергаю бремя грядок и зарядок, 
буду спать и видеть розовые сны.
Отвергаю ненавистный распорядок -
его рамки мне и пресны, и тесны.

Здравствуй, утро! Я стою в оконной раме.
Вот программа моего житья-бытья:
ежедневно исключать себя из правил
и выламывать из рамок бытия!


***
Балкон распахнуло от ветра.
Привет тебе, утро, привет!
Щедры твои тайные недра, 
и чем отплачу я в ответ?

Потешить в себе ли гурмана,
отдать свою дань стеллажу?
Мой день оттопырил карманы
и ждёт, что я в них положу.

Карманы пока что пустые,
и девственно чистый блокнот
глядит, чем заполню листы я,
что, право, важнее банкнот.

Ещё поваляться недолго,
собрать свою душу в горсти,
где тряпка, утюг и иголка 
порядок спешат навести.

Я дыры судьбы залатаю,
я тришкин кафтан удлиню,
и вот уже жизнь как влитая,
зовёт на свою авеню.



***
Утром, хоть сны ещё сладки,
я покидаю кровать
и устремляюсь в посадки -
воздух себе воровать.

Клёны, берёзы, осины
вытянутся в строю,
бабочки, голуби, псины
примут меня как свою.

Здравствуйте, парки и скверы!
Родом из блочной норы,
я полюбила без меры
щедрые ваши миры.

Сини и зелени море.
Тишь вдалеке от колёс.
Счастье за вычетом горя,
радость за вычетом слёз.


***

Утро — самый нежный час,
обморок зари.
Не наступит он для нас,
хоть теперь умри.

Мой недолгий гость души,
оторопь судьбы.
Звук шагов замолк в тиши,
замело следы.

Это день моей тоски.
Тиканье часов.
Но сквозь сжатые виски -
эхо голосов.

Это было так давно...
Пробирает дрожь.
И стучит в моё окно
только снег да дождь.


***

Открыло утро полог голубой.
А у меня теперь одно мерило:
пространство улыбнулось мне тобой,
окликнуло тобой, заговорило.

Ты где-то там, в лазоревом краю,
но время ничего ещё не стёрло.
Дома сжимают улицу твою
и мне до боли стискивают горло.

Упрямо, в ту же реку, сквозь года
к тебе стремиться снами и стихами...
О, если б знать тогда, что навсегда
твои шаги по лестнице стихали.


***

Разучилась жить за эту ночь.
За окном деревья поседели.
Как мне эту горечь превозмочь?
Есть ты или нет на самом деле?

Слёз уж нет. Всё уже ближний круг.
Жизнь всё поворачивает мудро.
Светлая любовь стоит вокруг,
как в снегу проснувшееся утро.


***

Ночь опомнилась. Мгла рассеялась.
Тихо таяла без следа,
но на что-то ещё надеялась
растревоженная звезда.

В полусонном противостоянии
заворочался шар земной.
И растаяло расстояние
между завтра и мной.

Утро нежится в царстве грёзовом.
Так прозрачен его намёк.
Вздох о розовом, чём-то бросовом…
Раздувается уголёк.

Амба. Лопнула мира ампула,
в ночь просачивая зарю.
Утро – будущего преамбула.
Как сомнамбула, я смотрю:

Светом жиденьким озаримые,
в небе – контуры тополей...
Неприметное, неповторимое
утро жизни моей.

Не мудрее – старее вечера,
пробивающееся средь гардин,
увеличивающее перечень
невозможного впереди.

Я пытаюсь понять, на что оно –
утро, вылупленное из сна,
в мир, где ныне мне уготовано
место зрителя у окна.


* * *

 Сонно нащупаю тапок.
 Тает за окнами тьма.
 Тихой крадущейся сапой
 сны покидают дома.

 Влагой траву оросило.
 Я из окошка смотрю,
 как эта ночь через силу
 переродится в зарю.

 Утро – синоним пролога,
 с жизнью единых кровей.
 Яблоки солнечных блоков
 через авоськи ветвей.

 Дня бытовое лекало.
 Злоба. Усмешка юнца.
 Всё это только начало,
 только начало конца.


* * *

Я продлевала вечера,
не выпускав из рук.
Сегодня – всё ещё вчера.
Держусь за этот звук.

Вчера – ещё почти в руках,
оно со мной срослось.
Ещё в пространстве и в веках
худого не стряслось.

Повремени, чужой рассвет,
несущий тень беды.
Сияй, сияй вечерний свет
негаснущей звезды.


* * *

Тогда мне время было по нутру,
вселенная была мне по размеру.
И в мир я выходила поутру,
всё принимая к сердцу и на веру.

Тогда без счастья не было ни дня,
с губ не сходила алая улыбка.
И каждый взгляд мужской был на меня,
и каждое в строку ложилось лыко.

Промчалась жизнь, теперь она звучит
вполголоса, идёт вполоборота.
О, где её подземные ключи
и где лучи её солнцеворота?

Лишь бы остаток в горсти удержать,
хотя бы удержать её от крена,
чтобы любовь могла ещё дышать,
чтобы душа не помнила о бренном...


***

Ещё совсем свежо и рано. 
По смутным улицам спешить... 
Ночные затянулись раны, 
и кажется, что можно жить.

Как сердцу хочется порядка 
взамен расхристанной тоски.
Жизнь – как раскрытая тетрадка 
без недописанной строки.

Что допишу? И что умножу? 
Чем усмирю кипенье дней? 
Держу отчаянно, стреножу 
летящих к пропасти коней. 


***

День неспешно зачинается.
Я ему пока никто.
Даль чуть брезжит, разгорается,
как в туманностях Ватто.

Он ещё пока на вырост мне, 
он просторен и широк. 
На невидимом папирусе – 
иероглиф недострок.

Будет день с его обновами,
будет пища и питьё,
будет дом, где оба снова мы,
наше нищее житьё.

Полдень обернется вечером, 
утишая шум и гам, 
и спадёт жарой доверчиво 
шёлково к моим ногам.

А в каком отныне ранге он – 
этот день зачтётся мне 
прилетевшим свыше ангелом 
в полуночной тишине.


***

Серовато-розовое небо,
переливы цвета жемчугов...
Вот такое платье если б мне бы
иль обложку к томику стихов!

Нарисуешь – не поверят – что ты!
Неправдоподобно хорошо.
Как стишок по гамбургскому счёту,
где не виден ни единый шов.

Эти серо-розовые ноты –
тайная мелодия всего...
Как любви широты и длинноты,
что не ищет в мире своего.

Это утро лишь для нас с тобою
нарядилось – выглянь, посмотри –
в палевое, серо-голубое,
с пояском из розовой зари.


Доброе утро

Утро. Разинуты горлышки птиц.
Хлебные крошки – небесною манной.
Солнце без края. Любовь без границ.
Взор высоты – голубой, безобманный.

Душем прохладным смываю следы
ночи. (Поэзия – «простыни смяты»!)
Маслом янтарным политы плоды.
Каша поспела. Заварена мята.

Губы цветам увлажняю слегка.
Над разноцветным салатом колдую.
Сырникам свежим румяню бока,
и у них вкус твоего поцелуя.

Пикает компик – письмо от друзей.
Чайник бурлит. Телевизор бормочет.
Господи! Дай мне прожить этот день
так, как нога моя левая хочет.

Ветка в окошке кивнёт на ветру.
Ты улыбнёшься, как в прежние годы.
Вот и собака – живая, не «ру» –
в полной готовности мнётся у входа.

Доброе утро. Ни ссор, ни измен.
Цепь Гименея, где спаяны звенья.
Я не хочу никаких перемен.
Пусть остановится это мгновенье.


***

– Я руку тебе отлежала? 
Твоё неизменное: – Нет. 
Сквозь щёлочку штор обветшалых 
просачивается рассвет. 

– Другая завидует этой. 
– А я – так самой себе... 
Рождение тихого света. 
Обычное утро в судьбе. 

Жемчужное и голубое 
сквозь прорезь неплотных завес… 
Мне всё доставалось с бою, 
лишь это – подарок небес. 

Мы спрячемся вместе от мира, 
его командорских шагов. 
Не будем дразнить своим видом 
гусей, быков и богов.


Пробуждение

Сна ещё не ослабла власть, 
но сплетённое рвётся кружево...
Я ещё не сбылась, не срослась.
Поцелуем твоим не разбужена.

Это сказка ещё или быль?..
Грёз обрывки... не помню, о ком они.
Губ твоих ощущаю пыл,
но мои пока  сном закованы.

От луча глазам горячо.
Кто-нибудь, веки мне разлепи мои...
Потягушечки... Где тут плечо
моего бесконечно любимого?

Белый свет побеждает тень.
Сколько ждёт нас здесь всякого-разного!    
Здравствуй, день, новых дел канитель!
Как тебя мы сегодня отпразднуем?


***

Солнце июля в субботней тиши.
Город разъехался на огороды.
В браузер утра что хочешь впиши:
«Книги». «Уборка». «Вдвоём на природу».

В тёплых ладонях упрячется прядь,
нос обоснуется в ямке ключицы.
Нам уже нечего больше терять.
С нами уже ничего не случится.

Утро — такое богатство дано!
Мы выпиваем его по глоточку.
Счастье вдвойне, оттого, что оно,
как предложение, близится к точке.

Тянется, как Ариаднина нить...
О, занести его в буфер программы
и сохранить! Сохранить! Сохранить!
Вырвать из будущей траурной рамы!

Круг абажура и блик фонаря,
солнечный зайчик над нашей кроватью...
Лишь бы тот свет не рассеялся зря,
лишь бы хватило подольше объятья!

Стражник-торшер над твоей головой.
В веках прикрытых скопилась усталость.
Свет мой в окошке до тьмы гробовой!
Сколько тебя и себя мне осталось?


***

Я руку тебе кладу на висок -
хранителей всех посланница.
Уходит жизнь как вода в песок,
а это со мной останется.

Тебя из объятий не выпустит стих,
и эта ладонь на темени.
Не всё уносит с собою Стикс,
не всё поддаётся времени.

Настанет утро - а нас в нём нет.
Весна из окошка дразнится...
Мы сквозь друг друга глядим на свет,
тот — этот — какая разница.


***

Незаметна стороннему глазу,
я по жизни иду налегке
за волшебно звучащею фразой, 
что маячит ещё вдалеке.

Начинается новой главою
день в косую линейку дождя.
Зеленеет и дышит живое,
о своём на ветру шелестя.

Чтоб мотив тот подхватывал всякий,
напевая его при ходьбе...
А когда моя муза иссякнет,
то я буду молчать о тебе.


***

Включаю жизнь на всех конфорках,
впускаю утро на порог.
В душе и в комнате уборка -
всё, что померкло и прогоркло -
развеет лёгкий ветерок.

В зелёном чае «Грёз султана»
ночные грёзы растворить,
освоить магию кристалла
и непрерывно, неустанно
тропинку к радости торить.


***

Скользну на улицу, спеша,
пока все горести уснули.
Как хороша моя душа
в часу предутреннем июля.

Весь город мой, и только мой!
(Попозже выспаться успею).
Куда б ни шла — иду домой.
Куда б ни шла — иду к себе я.

Шаги и звуки не слышны.
Лежит, потягиваясь, кошка.
Как страшен мир без тишины
и без герани на окошках!

Овечек поднебесных рать
залижет нам ночные раны.
Вставать, страдать и умирать
ещё так рано, рано, рано...


***

В тапочки ноги вдень–
сразу к балкону.
Здравствуй,мой новый день,
будем знакомы!

Льются из птичьих уст
песни-речёвки.
Как там внизу мой куст?
Тянет ручонки?

Комната наконец
солнцем прогрета.
Мамочка и отец
смотрят с портретов.

Прочь, что в кошмарном сне
в душу закралось!
Радость, вернись ко мне,
детская радость!
 

* * *

Тюльпанов вытянуты шейки,
полуоткрыты губы роз…
Скорее напоить из лейки,
осуществив работу гроз.

Как будто повинуясь гласу
того, кто прячется в дали,
вдруг стали видимыми глазу
все утешения земли.

Глядеть поверх беды и горя,
поверх житейской суеты,
с росинкой в безмятежном взоре,
как эти свежие цветы.

И думать, как же это мудро –
наивно верить чудесам,
сердца распахивая утру,
живя по солнечным часам,

мечтая о небесной дани,
как пчёлка, собирая мёд
любви, надежд и оправданий,
всего, что нашу боль уймёт.

И знать, душистый мёд сбирая,
что в жизни есть не только ад,
а радость, отголосок рая,
цветущий соловьиный сад.

***

Как Алисе в стране чудес
нам в стране нашей всё страннее...
Часто слышится мне с небес:
утро вечера мудренее.

Но не надо мне по утрам
этой мудрости пескариной.
Пусть предстанет жизнь как игра,
ребус, тайнопись, викторина.

И разгадки я не хочу...
В этом, собственно, вся и прелесть, –
брать от утра лишь по лучу,
чтоб слова от него согрелись.

Начинаю любить с утра...
Утро доброе — это мудро.
От добра не искать добра.
Лишь бы просто настало утро.

***

Лучи потянулись спросонья,
просунули пальцы в окно:
а ну просыпайся-ка, соня,
на улице утро давно!

Поспать – да нельзя – бы подольше,
а после отправиться жить...
И вдруг вспоминаешь, что больше
не нужно куда-то спешить.

Готовить любимому завтрак,
успеть до восьми к проходной...
Сегодня, вчера или завтра –
навеки теперь выходной.

И чтобы заставить проснуться –
такой нужен стимул уже,
чтоб звоном разбитого блюдца
воспрянуло что-то в душе,

чтоб стуком за стенкой ремонта
твоей тишине вопреки,
сквозь лень, теплоту и дремоту
вдруг выплыла рыба строки.


***

Лучи спросонья потянулись
и снова улеглись, уснув.
И облака переглянулись,
улыбкой быстрою блеснув.

Блажен, кто в жизнь вступает бодро,
а у меня, где тишь да гладь, 
из зоны сонного комфорта
так неохота вылезать.

Моё медлительное утро,
сними со вспышкой впопыхах
меня, засоню и лахудру,
с блеснувшей строчкой на губах.

Чтоб этим хмурым вдохновеньем
продлить ночную благодать
и с остановленным мгновеньем
часов уже не наблюдать.


***

Я подглядела в щёлку сна, как приходило утро,
в халате розовом зари и в крапинку дождя.
Оно не вечер и уже из-за того лишь мудро,
что обещает целый день прекрасного житья.

Что мне придумать для того, чтоб стать сильней и лучше?
Что встретится мне – или кто – сегодня на пути?
Что в клюве ангел принесёт или счастливый случай,
и где мне слово для него заветное найти?

О дайте, дайте завершить мне утро совершенством,
ещё немного волшебства и таинства чуть-чуть –
и вот уже обычный день покажется блаженством,
весь в озареньях озорства и в бабочках причуд.

Но как же хрупок этот день и как наш век не вечен...
Хочу я жаворонком петь, хотя из рода сов.
Не поздно заново начать, пока ещё не вечер,
пока ещё в запасе есть хоть несколько часов.


***

Полоска света меж шторами –
как протянутая рука...
И радость входила штопором
туда, где была тоска.

Беру облака в свидетели, –
сегодня не будет драм.
Все взрослые – в чём-то дети мы,
особенно по утрам...

Тянусь за этой полоскою,
за тонким лучом скользя,
где ласка небес расплёскана,
куда нам ещё нельзя.

Возьми меня, добрый дедушка,
к любимому моему.
Здесь жизнь моя – просто ветошка,
ненужная никому.

Тянулась лучом, соломинкой,
протянутою рукой,
но всё это было сломано,
чтоб стала потом другой.

Я шторы отдёрну занавес –
и свет побеждает тень.
Я жизнь начинаю заново
практически каждый день.


***

Моё утро никак не проснётся,
а откроет как шторки-глаза,
то, увидев меня, ужаснётся:
это страшная сила  – краса!

Всё страшнее она с каждым годом,
вызывая то слёзы, то смех,
но цветёт себе под небосводом –
солнце поровну светит для всех.

Где моя золотистая пудра,
где для губ перламутровый блеск?
Утро, глянь, я уже не лахудра!
(Вижу шторок восторженный всплеск).

Узнаю, тебя, жизнь, принимаю!
И приветствую звоном кастрюль!
Как-нибудь доскребёмся до мая,
а уж там недалёк и июль.