Помнишь,старое лето много жизней назад,
небрежное,
Как этот текст и потёртые буквы у входа в ад?
С нашими нелепыми, злыми, нежными
истериками и поздним раскаяньем невпопад,
Когда пили чай, заваренный на костре, а не кофе, тоник и оранжад.
Всё происходившее кажется отсюда ребёночьим
Рисунком цветными фломастерами по чёрно-белому полотну
Наших унылых жизней, плевок кислоты в банку с щёлочью,
Лужа, пустяк, но я не умею плавать и я тону.
Помнишь, как ты боялся раков ловить руками,
А я настолько привыкла к боли, что почти не чувствовала клешни?
Как мы были рядом со всеми, но как будто за дальними берегами
Совсем одни.
Как под переломанными от вечной борьбы с природой ногтями чернела грязь,
И как восхительно было на всё плевать.
Как мы стояли вдвоём, я сутулясь, а ты смеясь,
Неуклюже воруя воздух, начинавший неровно пульсировать,
Едва почувствовав эту связь.
Ты смотрел на меня с восхищением, я на тебя - с восторгом впервые увидевшего закат.
Буквы над нашими головами постепенно складывались в ту самую фразу над входом в ад.