И распахнётся дверь со скрипом тяжким.
Войду тихонько в девятиэтажку...
(Судьба дошла до точки болевой:
не роль играю... Роль играет мной).
Мелькну сквозь турникет я, за которым
пусты глаза нетрезвого вахтёра -
соображает он не без труда:
как из небытия попал сюда?
Здесь каждая щербинка мне знакома,
по раме, что на лоджию и... кроме -
судьба дошла до точки болевой:
не роль играю - роль играет мной.
Вот я ныряю пальцами за плинтус -
там в тайничке на утро находилась
для двух студентов пара сигарет
(а то, бывало, - на затяжку нет)...
Курю табак конца семидесятых
и сверху наблюдаю, как невнятно
огнями шевелит аэропорт,
которого здесь нет двадцатый год...
Все спят к утрУ. Лишь шелестит по холлу
моих шагов неверных отзвук голый...
Судьба дошла до точки болевой:
не роль играю - роль играет мной.
Вот комната, где частыми ночами
забойных песен и стихов печальных
зачатье шло под жёлтым ночником
(как нА сердце тоскливо и легко!).
Вот жертвой суеверья по-простецки
из туфельки пятак с гербом советским
подмигивает мне (видать, забыт
тобой после экзамена). И быт
проплыл уже по кругу... На столе там -
учебник Хабургаева, столетний
будильник задирает острый ус,
ухмылкою толкая на искус:
передо мною так необъяснимо,
счастливые, сейчас в обнимку спим мы,
как бы не мы... За столько лет, представь,
в телах сменился атомный состав.
В преддверье белобрысого рассвета
возьму на память стёртую монету...
Судьба дошла до точки болевой:
не роль играю - роль играет мной!
15.11.2005