Мой друг Сашка Просыпаев на протяжении нескольких лет просил меня устроить его к себе на работу. Трудился я в Доме актера и хотя не зарабатывал много денег, получал от работы удовольствие. В ней не было распорядка и расписаний, не было отчетов и прочей бюрократии, она была связана с частыми разъездами, встречами со множеством интересных и известных людей, среди которых основным контингентом были актеры, музыканты, сценаристы, режиссеры и другие представители ни чего не производящих профессий, называемых богемой. Сашка тоже считал себя представителем богемы, поэтому перспектива оказаться на моей работе необычайно его привлекала. Надо сказать, что с его стороны причисление себя к этому сообществу было в некоторой степени обоснованным. Отец его был архитектором, мама занималась переводами, а сам он еще в седьмом классе стал панком, отвергая все правила и ценности общества, не без участия школы ставшими для него ненавистными. После школы Сашка, не смотря на то, что будучи панком совершенно забил на учебу, всё-таки поступил в ювелирное училище. Рисовал он хорошо, что уж там говорить... Впрочем, на мой взгляд ни в училище, ни в ювелирной мастерской, в которую Сашка устроился по окончании учебы, он так ни чему не научился. А если и научился, то только тому, как пить запоями. "Алкоголизм - профессиональная болезнь ювелиров", - не раз с гордостью возвещал он.
Откровенно говоря, еще в школе ни для кого не было секретом, что Сашка рано или поздно будет либо ювелиром, либо банкиром. Его физиономия ни кому не позволяла сомневаться в этом, хотя сам он яростно спорил со всеми по поводу своей принадлежности к сынам Израилевым и не упускал возможности продекларировать свои антисемитские взгляды, в который раз обвиняя собственных соплеменников во всех бедах, постигших многострадальный русский народ, да и вообще всю планету.
И вот наконец, когда в Доме актера появилось место помощника администратора концертного зала, я попросил одного своего знакомого посодействовать в трудоустройстве своего друга на эту вакансию. Знакомый дал мне координаты какой-то полугосударственной конторы, отвечающей за подбор персонала на всяческие странные, не поддающиеся формализации места работы, объяснил к кому я в этой конторе должен подойти и что передать, подозрительно улыбнулся и, пожелав удачи поспешил по своим делам, таким же странным и не определенным, как большинство дел в густонаселенном Доме актеров.
Через пару дней на встречу с работодателем мы поехали на Сашкиной машине. Его машина в точности соответствовала тогдашнему Сашкиному образу пижона, пришедшему на смену образу панка где-то в промежутке между пьянками в ювелирной мастерской и полуторагодовалому периоду безработицы, заполненному лежанием на диване и увлечением онлайн игрой "Бойцовский клуб". В то время его проклепанные панковские косухи с разрисованными черными футболками и массивными ботинками с внедорожным протектором постепенно уступили место разукрашенным пестрыми нашивками "пилотам", рубашкам с обязательными опознавательными знаками модных брендов и натертым до блеска ковбойским "казакам". Ничего удивительного, что только такой пижон как Сашка мог купить себе длиннющую и широченную машину с двигателем от трактора, не способную к поворотам и заставлявшую водителя лежа под рулем взирать на горизонт, угадывая между ним и капотом направление дороги. "Шевроле Камаро - икона стиля!", - говорил Сашка. - "Когда я еду, все сворачивают шею, провожая меня взглядами". Действительно, всё было именно так, ведь кроме булькающего и гулкого звука у этого низкопрофильного, длинного и широкого трактора был вызывающе яркий желтый цвет, который становился тем ярче, чем больше серости и грязи становилось на промозглых московских улицах, забитых несчетным количеством банальных, по словам Сашки, BMW и Мерседесов.
Контора, бывшая нашей целью, находилась в самом центре города, в глубине малюсенького переулка. Как и все старинные московские переулки, этот был образован прижатыми вплотную друг к дружке двух и трех этажными старыми домиками, вокруг входов в которые находилось огромное количество всевозможных табличек с названиями разномастных учреждений, контор и фирмочек. В переулке жизнь кипела и бурлила. Практически у каждого входа стояло по несколько куривших и разговаривающих о чем-то человек, входные двери периодически открывались и закрывались, впуская и выпуская спешащую разномастную публику. Некоторые обитатели домиков, выбежав из дверей чуть ли не бегом переходили переулок и тут же ныряли в двери другого домика, стоявшего на противоположной стороне, по пути успевая перекинутся несколькими словами с такими же занятыми как они знакомыми, которые так же спешили куда-то по своим загадочным и неотложным делам.
Не без труда протиснувшись в переулок на своей желтой бандуре, Сашка остановился неподалеку от входа в дом с табличкой искомой конторы, выругался, облегченно вздохнул и выключил двигатель. Что и говорить, его любимое транспортное средство совершенно не было предназначено для езды по тесным переулкам еще не до конца разрушенного исторического центра столицы. Он бы и в этот раз приехал в переулочный московский центр на метро, если бы поездка на машине не была моим условием.
- Жди тут. - Сказал я ему и, с большим трудом выкарабкавшись из приплюснутого сумасшедшим американским автодизайнером желтого монстра, пошел искать кабинет заветного человека.
Пробравшись на второй этаж по узкой, заполненной людьми лестнице, я обратил внимание на то, что основной массой большого количества народа, находящегося в коридорах дома, были странные парочки подозрительных персонажей, передававших друг другу какие-то желтоватые то ли свертки, то ли конверты. Судя по всему передача эта была делом секретным. Персонажи постоянно заговорщицки оглядывались и всячески пытались заслонить собой от посторонних глаз факт передачи друг другу загадочных конвертов или свертков.
В дверь нужного мне кабинета я уперся сразу, как только поднялся на второй этаж. К двери кабинета была прикручена черная стеклянная табличка с нанесенной "золотой" краской надписью: "Сергей". Постучав и открыв дверь, я заглянул внутрь. В небольшой, площадью метров около пятнадцати комнате, отделанной рыжими деревянными панелями стоял старый потертый письменный стол с обитой зеленым сукном столешницей. В дальнем углу находился такого же цвета как и панели конторский шкаф со стеклянными окошками в покосившихся и приоткрытых дверках. Единственное окно помещения было завешано видавшими виды шторами с непонятным зеленым рисунком и повсюду, куда бы не упал взгляд, лежали стопки каких-то бумаг и папок. За столом на старинном деревянном стуле с высокой спинкой сидел молодой парень одетый в дорогой светло-серый лоснящийся шёлком костюм, ослепительно белую рубашку и безупречный шелковый розовый галстук. С другой стороны стола стояла пара кривых венских стульев, на одном из которых ссутулившись сидел какой-то грустный и судя по виду очень усталый человек средних лет в черном, изрядно помятом шерстяном костюме.
- Простите, что отвлекаю..., - произнес я.
- Что вы, что вы! Заходите, присаживайтесь. - сказал молодой человек, указывая на второй стул и продолжил прерванный мной разговор с собеседником напротив.
- В то время с партнерами мы решили прикупить один очень соблазнительный банк, - весело и громко говорил рассказчик, - но как водится с соблазнительными банками, мы были не единственными, кто хотел его купить. Конечно, с акционерами было всё оговорено, но сделка могла не состояться, так как конкуренты уже ехали к ним с чемоданами денег, а наши денежки зависли на счетах и раньше, чем через пару дней мы не могли их передать этим меркантильным циникам. Вы думаете как я смог разрулить эту оказию?
Весёлый обладатель дорогого костюма попеременно посмотрел на ссутулившегося и на меня, будто бы ожидая от нас вопроса.
- Да очень просто! - улыбаясь, продолжал весёлый собеседник, - Вот тут есть всё, что поможет решить подобную и многие другие проблемы.
При этих словах он вынул из внутреннего кармана пиджака толстую, потрепанную временем записную книжку в желтоватом тисненном кожаном переплете и многозначительно потрясая ей продолжил:
- Здесь полно схем и контактов, позволяющих делать любые дела без проблем и проволочек, а среди них и контакт одного человечка, который может переводить деньги из любого банка в любой банк не взирая на выходные дни и прочие условности!
Тут меня осенило. В руках у этого кренделя было всё, что нужно, что бы больше не искать Сашке работу! Мне тут же представился Сашка, сидящий внизу в своей неудобной машине, в волнении ждущий результатов моих переговоров с этим прохвостом, у которого благодаря каким-то хитрым схемам вся жизнь превратилась в сплошной праздник без проблем и условностей. Я вскочил со стула, выхватил толстую записную книжку из руки ее обладателя, бросил короткое "Я щас" и кинулся вниз по лестнице, в надежде показать ожидающему Сашке пару нужных схем и вернуться обратно, чтобы вернуть книжку ее хозяину.
Быстро спустившись и выбежав из дверей дома на улицу, я с удивлением не обнаружил ни Сашкиной машины, ни самого Сашки. Слева от меня, рядом с тем местом, где у бордюра тротуара был припаркован Сашкин чудо автомобиль, стоял огромный белый мерседес. У мерседеса была открыта водительская дверь, на месте водителя сидел огромный, плечистый мордоворот в строгом черном костюме. Напротив него на корточках, чуть пригнувшись, прячась за открытой дверью мерседеса сидел такого же размера мордоворот-близнец, но у же в совершенно белом костюме и украдкой передавал водителю мерседеса чем-то набитый большой бумажный конверт желтоватого цвета.
- Передача, передача.. Происходит передача..., - услышал я за спиной тихий шёпот стоявших у дверей курильщиков.
Наверное Сашка отъехал, чтобы не быть свидетелем передачи, подумал я. Всё-таки огромный мерседес, хоть и белый, не вызывает особого доверия. Тем более, что и какая-то секретная передача происходит между не вызывающих ни каких сомнений крепышами в строгих костюмах.
Решив, что и мне лучше не быть свидетелем передачи, я направился в глубь переулка, ища глазами Сашкину машину. Пройдя пару домов я наткнулся на еще один "шедевр" американского автомобильного гения. Им оказалась увешенная словно новогодняя елка всевозможными хромированными деталями огромная угловатая колымага. "Всё-таки много чудаков на этом свете", - подумал я, пытаясь представить себе внешний вид хозяина экстравагантного автомобиля. Так же, как и в случае с Сашкиной Комарой, в сторону этого авто было обращено изрядное количество взоров.
Не найдя своего пижонистого друга я решил, что не плохо было бы самому заглянуть в драгоценную желтоватую книжицу, чтобы узнать действительно ли в ней столь полезные схемы и контакты, о которых говорил с ног до головы весёлый и успешный Сергей в розовом галстуке. В конце концов надо бы побыстрей вернуть книжку, что бы ее хозяин ненароком не подумал, будто бы я хотел позаимствовать ее безвозвратно.
Остановившись, я открыл книжку и попытался в ней что-нибудь рассмотреть. Однако, как я ни старался, сосредоточится на содержании ни как не получалось. Меня постоянно кто-нибудь задевал, толкал под локоть, просил подвинуться, наступал на ногу, а то и просто отвлекал какими-то вопросами, ответы на которые я не знал или не мог на них ответить, т.к. смысл этих вопросов оставался для меня совершенно не понятным.
Прекратив попытки сосредоточится на книжке я обнаружил, что стою прямо перед входной дверью в такой же домик, из которого только что вышел. Решив, что в стороне от входа будет спокойней, я отошел чуть в сторону, встал спиной к стене дома и вновь попытался рассмотреть содержимое книжки. Но и там к моему большому сожалению оказалось не на столько спокойно, чтобы можно было заняться изучением содержимого желтоватой книжицы. Тротуар был на столько узкий, что прохожие продолжали наступать мне на ноги, задевать книжку, а то и вовсе толкались, протискиваясь друг между другом, припаркованными машинами и мной, уже практически слившемся со стеной. Закрыв книжку и быстро оглянувшись, я обратил внимание на то, что еще чуть дальше, в доме на этой же стороне переулка находится дверь, через которую ни кто не входит и не выходит. Не долго думая я направился к ней, стремительно ее распахнул и вошел внутрь.
Внутри ни кого не было. От самой двери наверх вела узкая деревянная лестница, прерывавшаяся небольшой площадкой перед закрытой дверью, обитой старым коричневым дермантином. От площадки лестница разворачивалась в обратном направлении и уходила на второй этаж. Стены подъезда были выкрашены успевшей облупиться темной краской грязно-зеленого цвета, из под которой была видна серая осыпающаяся штукатурка. Несмотря на обшарпанный, заброшенный вид подъезда, контраст между его покоем и суетой переулка меня порадовал. Сделав несколько шагов вверх по лестнице я остановился, облокотился на перила и раскрыв книжку стал внимательно ее рассматривать.
Первые страницы я пролистал быстро. Все они были исписаны рядами цифр, значение которых было мне не понятно. Не став терять время на догадки, я перелистывал страницу за страницей пока не наткнулся на перечень имен. Все Имена были женскими: "Нарайская Илона, Роза Авельман, Карминская Элен...". К моему удивлению все эти имена принадлежали Сашкиным женщинам. Всем, начиная с его школьной любви и подруги разгульного панковского отрочества, до последующих любовных подружек и жён. Моему возмущению не было предела. Откуда у этого прохиндея в шелковом костюме были сведения о Сашкиных женщинах?! Слов нет, заветная желтая книжица заинтересовала меня еще больше и я было вновь углубился в ее чтение, как подъездная дверь открылась и на ее пороге появился актер Серебряков, почему-то одетый в не подвязанный узбекский халат в разноцветную вертикальную полоску и холщовые широкие штаны, цвета кофе с молоком. На босых ногах у него были кожаные шлепанцы, судя по виду пережившие ни один тяжелый сезон.
Войдя и увидев меня Серебряков остановился, опустил голову словно боясь обнаружить свое внимание к моей персоне, повернулся обратно к двери намереваясь выйти, но вдруг передумал и так же, не поднимая головы, лишь украдкой, искоса поглядывая на желтую книжку у меня в руках, потихоньку стал подниматься по лестнице. Такое поведение известного актера меня насторожило и не на шутку встревожило. Хищные взгляды на желтую книжицу с головой выдавали намерения странно одетого и еще более странно ведущего себя Алексея Валерьевича, однако любопытство заставило меня притвориться изучающим книжку и, не выпуская из поля зрения полосатый халат, я стал ждать развития событий. Серебряков потихоньку, всё так же украдкой поглядывая на книжку в моих руках, поднимался по лестнице. Ступенька, еще одна, еще... Мои нервы не выдержали и, не дожидаясь возможной борьбы, я быстро спустился вниз и вышел на улицу.
За то небольшое время которое я провел в подъезде, на улице успела образоваться небольшая толпа. Над толпой, стоя на капоте машины-новогодней елки, возвышался Дмитрий Певцов. Одет он был в американскую летную куртку "пилот" с пушистым воротником из енота и множеством ярких нашивок. На ногах его были потертые джинсы и высокие ковбойские "казаки" на каблуке и со шпорами. Певцов активно жестикулируя руками что-то объяснял толпе собравшейся вокруг него и его автомобиля. Толпа время от времени одобрительно ухала и вновь замирала, позволяя голосу оратора доноситься до моих ушей. Однако смысла того, о чем говорил Певцов я ни как не мог разобрать т.к. даже когда толпа замирала, вся улица продолжала гудеть голосами, шагами множества прохожих, звуками протискивающихся машин и черт знает чем еще. Потеряв надежду уловить смысл речи оратора, я продолжил свой путь обратно в кабинет прохвоста по имени Сергей.
Пройдя метров десять я спиной почувствовал чей-то взгляд и обернулся. Метрах в пяти от меня, нагнув голову к земле, стоял Серебряков продолжая делать вид, что моя персона его не интересует. Я прошел еще метров десять и на этот раз обернулся резче. Серебряков всё так же находился метрах в пяти от меня, но на этот раз я успел заметить как он опустил голову к земле и быстро повернувшись ко мне боком начал выводить что-то на асфальте мыском своего шлепанца.
Решив больше не отвлекаться на странного попутчика, быстрыми широкими шагами я дошел до двери, сильным движением настежь распахнул ее и, перепрыгивая через ступеньки влетел на второй этаж, умудрившись не задеть ни тех, кто спускался и поднимался вместе со мной по лестнице, ни тех, что стояли парочками, передавая друг дружке желтоватые свертки.
На площадке второго этажа с размаха я чуть не налетел на Куравлёва. Одетый с иголочки по последнему писку моды начала 60-х, в сером болоньевом плаще и серой фетровой шляпе, Леонид Вячеславович выходил из бокового коридора, ведя под руку молодую девушку. На вид девушка была точь-в-точь как из журналов мод тех же годов: в бледно-желтом плаще трапецией и розовой фетровой шляпке. Восторженным взглядом она не отрываясь смотрела на мэтра, а он, важно вышагивая и держа осанку, что-то неспешно ей говорил и искоса глядя сверху в низ, заговорщицки подмигивал. "Наверняка играет какого-то важного чинушу, мороча бедолаге голову", - подумал я, - "как пить дать тоже рассказывает ей о простоте решения всех проблем, а желтоватой книжицы у самого наверняка нет".
Не успел я оторвать взгляд от живописного дуэта и двинуться к двери, как всё пространство помещения заполнил звонкий длинный звонок. Все замерли. "Первый", - почему-то подумал я, - "надо успеть до третьего".
Большой железный будильник звонил громко и не переставая, словно протестовал и настаивал на том, что звонок его такой же первый, как и последний. Как всё-таки достал меня этот Сашка... Уже и во сне не дает покоя со своим устройством на работу. Надо, кстати, подумать не помогут ли с этим его женщины. Неспроста же их имена были в этой загадочной желтоватой книжице.