* * *
Что за подсчёты сведут в январе?
Тропики сердца не знают пощады:
мог бы и счётчик от взгляда сгореть,
каб на колёсах приехал прощаться.
Руки (как деньги) спешат прирасти,
сутолку ног вышибая из круга:
как на запятках ни выпадет штиль —
Кромвеля духом по кровлю изруган!
Сам плащаницу бы вынес из тем;
небо простирано — с синькой, как надо.
Четвероногую мебель от стен
легче мне сдвинуть, чем словом командовать.
Так, приручённый, — дичись не себя:
на посошок никому не оставлен.
Но как начнут со всех ног наседать —
всех не замнёшь под сапог, словно Сталин.
Чьё-то прорвётся — случайно, как боль,
маковку сердца пронзив стратосферой:
может быть, к лучшему — что не ковбой:
нет технологий, чтоб души трансферить.
Так, перевод не прошёл бы с листа,
Ференц же Лист до подробностей внятен —
можно с двух рук до лица долистать,
даже бы Ницше не стал обвинять их.
Сам баловался, быв в здравом уме,
на удивленье логичен в мажоре, —
видно, он с музой остаться сумел,
хоть как школяр перестал тренажёрить.
Так, с уходящим блаженством — не ври:
как ни скользнёт с лакированной крышки,
снятый прям с пальца, бемоль, как нефрит,
женской рукою твой пах не прикрывши.
Пахло бензином и спермой в такси.
Обескураженный, — ехал под утро.
С веткой сирени твой образ втащил...
с лифта шаги как до двери пройдутся...
Что-то ж оставил ты там, где душа
не оставляет следов без потери.
Надо б поглубже себя продышать,
чтобы во что-нибудь снова поверить.
Чашку разбить! — но конфорку зажечь,
и — закурить, с обещанием бросить.
Содой с водою промыть свою желчь —
и приготовиться к выходу в бронзе.