Хотелось ли мне вообще просыпаться
и возвращаться в сухие и резкие кадры
своих жалких дней,
в которых мне не хватало сил,
не то чтобы осуществлять свои желания,
что зарождались в теплых несбыточных мечтах,
а просто говорить открыто о своих чувствах,
какими бы они не были.
Хотелось ли мне возвращаться туда,
где не было ни единого намека на большое
или малое воодушевление
жить дальше, продолжать творить,
разукрашивать свои и чужие дни
искренней правдой, той самой,
что мы так долго утаиваем от чужих глаз.
Наши собственные чувства.
Горячие, нескончаемые, нелепые и глупые,
благородные и честные, такие простые собой.
Многого не договариваем даже самым близким,
оставляя картину слабой и тусклой.
Хотелось ли мне возвращаться туда,
где мы уже не стесняемся,
а ужасно боимся высказать то, что мы чувствуем,
представляя, как оказываемся ниже остальных
на голову-две из-за того, что другие смеются
и не понимают тонких струн души своего ближнего.
Хотелось ли мне вообще просыпаться
и возвращаться в сухие и резкие кадры
своих жалких дней,
в которых мне не хватало сил
говорить открыто о своих чувствах.