Ломают старый дом,
Долбят по ветхой крыше,
И груды черепиц
На грязный снег летят.
В кабине за стеклом
Их крановщик не слышит:
Они, как стая птиц
Подстреленных, кричат,
Что дом еще живой,
Что слышно, как он дышит,
В агонии своей
Он бредит о былом,
Что за печной трубой
Свое спасенье ищет
Душа его и ей
Не хочется на слом.
Но смуглый крановщик
В наличье душ не верит.
Ему по нраву роль-
Крушитель и злодей.
И что ж, что каждый миг
Сквозь окна, щели , двери,
Как кровь, сочится боль
Всех живших здесь людей.
Мой дом идет под снос.
Недрогнувшей рукою
Подписан чей-то злой,
Безжалостный вердикт.
Какой-то важный босс
Решил: ломать, не строить.
Он с мелочью такой
Считаться не привык.
Мой милый дом, хочу,
Пока еще не поздно,
Сейчас одна за всех
Прощение просить:
Прощенье палачу,
Что ласточкины гнезда,
Не зная слова грех,
Пытался разорить;
Прощение бомжу,
Который спал здесь часто,
За то, что разжигал
На чердаке костер;
Прощенье гаражу,
Что в каждый день ненастный
От ветра скрежетал
И бился о забор.
Известно нам вдвоем,
Чье это прегрешенье:
Царапины углем
На белом фоне стен.
За всё и всех твое
Не вымолить прощенье
У каменных,родных,
Раздробленных колен.
Твоя душа взлетит
Подъемных кранов выше.
Ты моего отца
Построен был трудом.
Его душа болит.
Она, конечно, слышит:
По воле подлеца
Его ломают дом.