***
"Слышишь, снова!"
Слышишь, снова! Снова он стучит.
Барабанной дробью гложет,
Ускоряет сердца скрип,
Замолчать никак не может -
Марш! - Стремит меня вперед,
Требует забраться в гору:
Левой! Правой! - тот живет,
Чей - следами - страх заборот.
Подбивает сделать шаг
По отвесному карнизу.
След в земле - как будто факт
Пребывания. - Веку вызов!
Да, Век алочен до кости,
До затертых слов и дел:
Сбросил вниз меня со злости?
Ха! Я - миновать тебя посмел!
***
"Просыпаюсь будто от колокольного грома..."
Просыпаюсь будто от колокольного грома:
Из окна машет покладисто синь,
А в моей голове - булыжников грохот.
Там порода трещит - попробуй-ка, вынь!
Там обрушилась каверна и отвесно,
Все ломая, круша, превращая в щебень,
Сходит вал. Гул стоит повсеместно.
И устойчивый старый порядок - мишень.
Все - вверх дном. Повороты - на выверт.
Так скала, которой был нипочем ураган,
Рассыпается в гальку, что шумит прихотливей -
Под собственным весом скала оседает в курган.
Славный грохот! И, будто, движенья так много!
Но седеет гранит. И уже не взлетает кетмень.
И повсюду следы пылью тронутых досок,
И все тропы, всю зелень - будто срезал кистень.
***
"Молчание."
Как кольцо старинное тяжелого металла,
Только лишь на время отсрочив удар,
Отравляет не виновника начального пожара,
А наследника - все чаяния того, кто уже стар.
Так молчание твое, в купе с янтарным взглядом,
Не слишком-то скрывают мыслей вороненных кутерьму:
Так медленно звереет ядовитая досада,
Так горечь накипает на стеклянном лбу.
А внешне, как всегда, как будто все пристойно,
Хотя внутри - ревет, дрожит от зноя печь -
Меня сжигают в ней, восприняв недостойным
Грошовые дары мои беречь.
Молчание… - Уж жжет замысловатый перстень! -
Вокруг все давится крушащим весом топора -
Я словом ли неловким близость выдавил в посмертие,
Иль в принципе, ненасытима эта печь - душа твоя?!
***
"Крестик."
...А на ней болтался крестик
На нейлоновом шнурке.
Слишком яркое созвездие:
Весь металл в нем - в купаже.
Бледный лик стекла страшится,
В пол лица очки висят.
Но огнем вся грудь струится -
Пальцы всю ее когтят:
Медно-золотой кусочек -
Яркий всполох маяка -
А под ним растет кружочек
Метастазного ярма.
Ты искала в нем - спасения?
Горизонт? Путь? Направление:
В волны или на волне? -
Плату требует стремление…
Такова, выходит, жажда
Многослойного бытия:
Все хотелось, как поярче,
Получилось, как всегда...
***
"В затылок - буравящая острота..."
В затылок - буравящая острота:
По кромке битых бутылок
Все дальше уводит меня
В колодец сырой и могильный
От света взглядов дыра.
А мне бы барахтаться, выжить -
Не важно, что там в конце,
Выкручивай жилы, пыжась,
И вот, ты оправдан вполне:
Очищен за эту попытку,
Отбелен за скромный шаг,
Будто стал равен этой Давильне -
Там понимают Так?
Однако, взгляд - не отпускает,
По капле толчет родничок
И медленно круг сужает,
И жмет тесней ободок.
Под ним опускаются руки -
Тяжел внимательный зрак:
В нем чувственной нет поволоки,
В нем весы и гири дрожат.
Он вдавливает все глубже -
Взвешивает, немой:
Выдержишь ли эту стужу,
Нырнешь ли ты с головой?
Только так и учатся плавать -
Слепой мордочкой в мокрую синь:
Глотай ядовитую заводь,
Всплывай другим, остальное - сгинь.
А пока, две тени подпирают мне плечи,
Зрачками толкают вниз.
Любой из них сверх меры хватило б -
Бесполезно не слушаться их.
И как бы я не касался
Глубины теплой рукой
Взгляд их - не изменяется:
Барахтанье - путь ли, мой?
Значит, камнем на дно,
С криком, с болью, или
Пропадай глубоко все оно:
Оглянусь. С края могилы,
Сквозь меня, прямо, умно
Две сестры - Смерть и Забвение -
Молча смотрят. За ними черно.
Мой затылок касается пола…
Я пробиваю дно…
***
"Снова опускается туман..."
Снова опускается туман
На площадку битых кирпичей,
Вытканный Забвением саван
Принесет ли утешение всем?
Здесь с утра кипела жизнь -
Поднимались стены высоко.
А сейчас - прохлада сизых риз
Облекает все черненным серебром.
Помню, по полудню спор:
Жадно, глубже зарывалась Страсть.
Ныне, как руины в сор,
В белые одежды облеклась.
Все молчит. Но про себя молюсь:
Мой единственный, хоть ты не спи:
Выломаешь тишь, не убоюсь -
Звоном да об мертвь и ржавь земли.
***
"Теперь, по-другому петь стаям..."
Теперь, по-другому петь стаям
И головы песьи кружить.
Нет, не сами пока мы ломаем,
Но мертвых всех нам выносить.
Пока разметают по урнам
Ветра прах пост-палачей,
Ты к древку флага, копья ли
Рукой прикасаться не смей.
Всем тем, кто носил в себе пламень
Стояния за длинным углом,
Не подавай ни хлеба, ни камня -
Не пускай пост-кротость в свой дом.
Пускай здесь, меня ты проклянешь,
Но молча, слышишь?
Мимо, молча пройди
Над тем, кто пост-неволю скрывает
Под куполами, в решетке груди.
Все эти - только остатки,
Осколки старой, кислой крови -
В ней нет прямоточных задатков,
С ними зданье не будет прямым.
И чтоб из остатков не строить -
Построишь старый железный урок,
Но чем-то другим время поит:
Сегодня другого металла срок!
***
"По долинам ржавого железа..."
По долинам ржавого железа
И бетона в круг рассыпанных горстей,
Я найти хочу, чуть менее полезный
След - пусть, металлический! - других солей.
Тот метал сверкает очень тускло,
Он так хрупок: ломаешь - не согнешь,
Но так плавится в огне творения охотно,
Что в любую форму отольешь!
И так искренне, так радостно смеется
Вензелем изысканным сложнейшего литья,
Что в глаза дыхание другого льется
И вдыхается глоток иного вещества.
Вот они - новьё, зачатки
Самой новорожденной красы,
Всполох возвратившейся, и потому так краткой,
Песню допевающей зари.
***
"Где оно, сновидческое поле..."
Где оно, сновидческое поле -
Поле небывалых величин:
Где стоит разноголосье воя
Все хватающей за глотку тишины?
Там, она поможет разобраться
В знаках, выпадающих рядком.
Может быть, рискнет собраться
ключ для ларя с костяным замком,
Что скребет на дне жк-экрана
И свисает ввысь на проводах -
Валится и валится упрямо
В тут и там раскинутых слогах.
Он расскажет мне наверно - должен! -
Про тревожный взгляд дали -
Будто подошел кто осторожно
И в лицо мое глядит…
Да слеп я…
***
"Время кровельных раскатов жести..."
Время кровельных раскатов жести
Достучало - больше не придет.
Нам - дослушать гул посмертия:
Одинокий что жестянщик допоет?
Снова заскрежещет круг огнива
И другой металл извергнет век:
Будто неродного и чужого сына
В доме незнакомом приютит отец.
***
"Черта."
Дважды коснись легонько носа,
Я, в ответ, к своему прикоснусь:
Как бы не бредил зрачком купоросным,
Всему вопреки - тебя услышу: проснусь.
Как бы я не бушевал, не орал
На себя, как бы печь моя меня не злила,
Два касания к носу - будто шаг в провал:
Я вижу тебя и себя уже зримо.
Вот черта, к которой я подошел -
Критерий последний, что теперь оставлен:
Твои два касания: через нее - не перешел;
Мои два: винт не довернут. Пар стравлен.
***
"Снова зов далекого эха..."
Снова зов далекого эха:
Гул вливания новых пустот.
Вот бы сил мне хватило доехать,
Чтоб увидеть светлый тот год.
Там рассвет, не подобный гниенью,
Без разлива непролазной грязи.
Жидкий дым не висит сиротливо
Над распадом разъятой земли.
И по-новому спорится с небом:
Там эмалью и танцем строится храм.
И не хмурит то, где ты не был:
Взгляд на новое светел и прям.
Светлый год! - Наше светлое завтра
Начинается прямо… вчера:
Завтра - здесь! Только б не потеряться
В выброшенных кандалах.
***
"Тайна браслета."
Тяжел. Массивен. По-своему красив
В узорах бронзовый браслет.
Он про большую тайну молчит,
Которой еще нет.
Я сделал сам его, храня
Еще не сказанный завет.
Однако, в нем журчит струя
Уже растущих древ:
Их корни ставят на дыбы
Слепого чрева твердь,
Изящные резьбой листы
Перенаводят свет…
Вот, что отлито по краям,
Вот, что хранит браслет -
К чему готовит - на сносях -
В лицо глядящий Век.
***
"Доедай меня."
Доедай! Доедай меня, зверьё:
Ведь я сам возжелал этот вызов:
В пятерне своей крепкой копьё
Я воспел - его пафос казался мне близок.
Сам, сознательно, не свернул,
Где шпана во всю ширь тротуара.
Я без очереди первый нырнул
С вещей песней в пламя пожара.
Не бежал, хотя мог избежать,
Отвечал, когда все молчали,
Оставался, хотя решались бежать,
Предавал, когда клятву держали…
Да, беспечно бурю призвал,
Да, все верно, её - Я накликал.
Есть ли смысл хорониться в подвал? -
Все равно не избегнуть беды многоликой!
Мне насыпят примерно одно:
И кнутов, и пряничной дури.
Здесь отмерено и того, и того
Не до дна, не до края и де-факто, де-юре.
***
"Я знаю, чем чреват красивый жест..."
Я знаю, чем чреват красивый жест:
Подмяли под себя - бросаю взгляд,
Из грязи, свысока - а вражий перст
Придавит - я жижею объят.
Пока глотаю муть и слякотью давлюсь
Клеймом нутро мне жжет вопрос:
С чего решил я, будто расплаты - не убоюсь?
(с уже ответившего - больший спрос)
Меня со дна, однако, снова достают -
Телячий взвес: идет ли впрок ученье?
Я мелочный триумф в зрачках стеклянных узнаю:
Так крайностью на крайность! - И снова продолжается мученье…
***
"Я даже в воду не зашел..."
Я даже в воду не зашел
И стоп не замочил.
От гвалта дикого - с ума не шел,
И ласковость - не оценил.
Не пробовал на вкус я соль,
Об брег костей не бил.
И в Море сам я не тонул,
и обреченных не топил.
Не мной оно здесь началось
И не на мне найдет конец.
Но так во мне не родилось
Желание морских эстетств.
Я постою на берегу,
Одетым до бровей -
Другого ветра я хочу
И выхода,
но не того, что здесь.
Уйду, ища лишь тишину.
В пути откроет мрак:
Она - подобна лютне - высока тому,
Кто Моря не выносит такт.