Раннеосеняя хандра,
вся в золотинках листопада
повисла солнцем на оградах…
И лета Бабьего пора
застыла изумрудом крон
в оправе золотого света,
и раскололся профиль лета
тревожным карканьем ворон.
Сменилось шорохом ветвей
листвы берёзовой веселье.
И льётся в душу терпким зельем
свет полуночных фонарей.
Но тихий отблеск дальних зим
к полудню обручится с летом.
И унесёт сентябрьским ветром
печаль берёзовых седин.