Инне Ленской
Это подобно тому, как уходящая из города армия
На углу кабака наткнулась на взгляд последней на четыре квартала девственницы,
Как будто свет пробивается в зрачки, хотя лицо укутано в марлю,
Как будто ты знаешь дату написания последней песни — и всё,
Пережитое тобой в темноте предрассветной комнаты,
Растекается красно-жёлтой акварелью по мышцам, по мятой простыни,
А ровнехонько в шесть ноль-ноль стрелки часов становятся стрелками компаса,
Указывая на то, как восемь часов назад волосы на подушке сплетались янтарной россыпью.
Выскребая себя на работу, всматриваешься в указатели:
Красно-синие рамки, зелёные человечки, белые ящерицы на дорогах,
А у тебя в глазах и в подсознании минувшая ночь да цифра три в знаменателе,
Да ещё расцарапанная спина, и одна полоска саднит немного.
Это как в Тайге на границе встречаешь девчушку в сапогах и ситцевом сарафане,
Пытаешься не смотреть в июневые глаза и проходишь мимо, ссутулясь,
И вспоминаешь, как дрался с Вовкой, целовался, писал из армии письма маме,
Вспоминаешь, как гладили по голове и говорили про прабабку с прадедкой, что они на чуть-чуть, ненадолго уснули,
Как ты смотрел на первый весенний закат и знал, а не думал, что всё понарошку,
Как щемило в груди при произнесённом поблизости вслух имени Саша;
А теперь до границы — с дыркой во лбу куда тебе? — 15 км и ещё немножко,
И ты уже написал последнюю песню и намурлыкал мотив, а теперь и не страшно даже.
21-22 февраля 2009.