Глава третья повести "Мостовые твои"
Перечитала предыдущую главу. Женькой, Женькой его звали, того парня из Тамбова, как оказалось впоследствии, мою "однобокую" влюблённость! Новые мои друзья сдержанно радовались моему возвращению, - сдержанно, потому что "на носу" у них был диплом, дел невпроворот!
Возиться со мной и моей сентиментальностью было некому. Женька иногда встречался со мной, мы бродили по красивым осенним улицам Москвы, шуршали листьями, говорили о чём-то... Влюблённость проходила сама собой - незаметно, как детская болезнь. Хороший был парнишка, да не для меня, по всей видимости...
- Виточка, супчику, супчику хотя бы покушайте, да не стесняйтесь Вы меня, господи! - увещевает меня моя квартирная хозяйка - Евдокия Денисовна.
Просторный деревянный купеческий дом в Люблино, с огромным садом и огородом находился в самом центре подмосковного городка. Станция электрички - рядом, магазин и почта - рядом. Что ещё надо человеку, который большую часть времени проводит в Москве, обучаясь сразу на нескольких подготовительных курсах: в Бауманке, в Университете имени Ломоносова и в Политехническом музее?
Жили мы с хозяйкой душа в душу! Эта привязанность сохраниться потом на долгие годы - я буду приезжать к Евдокии Денисовне нечасто, но регулярно, и мы будем распивать с ней чаи из её "наследственного" праздничного чайного сервиза и хохотать как сумасшедшие, вспоминая тот длинный год!
- Евдокия-свет-Денисовна! Я тут объявление прочитала: требуются дворники! Поможете? Нужно сходить в ЖЭК, удостоверить, что я у Вас угол снимаю с временной пропиской.
- Конечно, конечно, девонька! Неужто метлой махать пойдёшь? Училась бы себе спокойно - родители-то денежки исправно шлют!
Родители деньги слали, немного, как и договаривались, я шла на почту, получала их и тут же отсылала назад. Мне очень хотелось доказать себе самой, что я смогу, что я - сама, что я - как папа, когда он приехал "покорять" Москву когда-то, без копейки в кармане, и – "сделал сам себя"!
Моих "дворнических" хватало ровно настолько, насколько хватало: плата за "угол", суп-концентрат их пакетика, ливерные пирожки по дороге в Москву, восхитительный московский пломбир по дороге обратно... Учёбу на всех подготовительных курсах родители оплатили сразу, не принимая моих возражений:
- Учёба - это святое! Всё остальное - сама, если тебе так нравится! - таков был вердикт моих голубков.
- Виктория Левина! - вдруг громыхнул громкоговоритель у меня над ухом в Политехническом музее на уроке математики у самого Сканави! - Ваш папа ожидает Вас у справочного бюро!
- Папка, золотой мой, да как же ты меня нашёл? Был у Евдокии?
- Не-а, хитро улыбается папка, где тебя находить, я прекрасно представляю себе и без Евдокии...
Марк Иванович Сканави стоит в дверях аудитории и приветливо машет папке рукой:
- Привет, земляки! За дочку не переживай - будет толк! - и бежит на подиум продолжать свою блестящую лекцию.
Мы сидим за купеческим чаем с ватрушками у моей квартирной хозяйки:
- Ну, как тут моё чадо? - спрашивает мой дорогой старенький толстенький лысенький папулька.
- Больное на всю голову Ваше чадо! - констатирует Евдокия, - учится целыми днями!
- Вы бы ей подсказали, что ли, что негоже девице-то математикой да физикой голову так забивать! - и мы все вместе хохочем и уминаем вкуснейшие ватрушки в гостинной с образами...
- Витька, завтра у нас приём в ЦК комсомола, у Тяжельникова, Первого секретаря.
- ???
- Я тут подумал, надо бы тебе трудовую книжку с записью, что работала в комсомоле этот год. Пусть даже на общественных началах, бесплатно, но в Бауманке.
Ох, папка, ты - мой гений нетривиальных решений! Как же тебе это в голову пришло, мой золотой?
В кабинете у Тяжельникова нас приняли хорошо, душевно. Евгений Михайлович впечатлился рассказом папки о "его бандитке", позвонил, куда надо, и уже назавтра я входила в двери комсомольского комитета МВТУ в качестве технического секретаря на общественных началах. Начинался новый этап моей московской жизни.
Мои будни отныне будут насыщены общением с интересными и талантливыми людьми, я получу новый взгляд на многие вещи, я стану "своей" в любимой Бауманке! Вячеслав Васильевич Крынкин, секретарь комсомольской организации Бауманки, поручал мне довольно сложные вещи: создание всевозможных картотек, редактирование и печать речей его выступлений, и относился ко мне тепло и дружески, как и все остальные члены комитета.
Через несколько месяцев я возьму эту крепость - вступительные экзамены, возьму с наивысшими баллами, и буду работать с моими новыми друзьями уже как комсомольский секретарь курса, а пока - совместные выездные сессии и вылазки на природу, конференции и слёты - открывали передо мной, периферийной девчонки с Украины, совсем иные двери... И всё - благодаря моему дорогому папке!
- Девочка, - обращаюсь я к красивой девчонке, явно польских кровей, что примостилась рядом на скамейке у Университета, где по выходным читаются "продвинутые" лекции по физике для абитуриентов. - Как ты похожа на "Даму с горностаем" Леонардо да Винчи! Просто одно лицо!
- Да слышала уже миллион раз! - смеётся моя будущая подруга на всю жизнь Галка. В тот же день мы долго не могли расстаться, всё бродили после занятий по Москве, общались, болтали обо всём на свете. Так у меня появилась "вторая семья" в Москве - родители Галки, она и её младшая сестра Таня, ещё совсем ребёнок.
Дядя Дима и тётя Анфиса приняли меня как-то сразу и безоговорочно!
- Со всеми потрохами! - как, смеясь, они скажут после, приехав на побывку к моим родителям на Украину...
Галка выйдет замуж за моего лучшего друга-однокурсника, у нас одновременно родятся дети, мы примерно в одно и то же время разведёмся, нас будет связывать ещё одна трагедия... Но всё это уже совсем другая история.
В прошлом году удалось повидаться. После встречи в одной тёплой квартире одних моих московских друзей, о которых я поведаю несколькими главами позже , написались стихи:
Как же давно мы не виделись, Галя!
Как же нас жизнь разбросала далече!
Дети и внуки... - планета другая
нами освоена. С первой же втречи
нас не делила градация ложная
на "москвичей" и других элементов:
спальный район у метро "Молодёжная",
бедные койки "общаги" студентов...
Помню тепло от "московских родителей",
наши с тобой разговоры вечерние, -
очень надеюсь, что знали и видели
дружбу открытую, нежность дочернюю...
Жизнь разделяет, увозит вагонами
свадеб и стран, войн, смертей и болезней,
душит границами, вяжет препонами,
отождествляет с моментом и местом...
Мир не живёт по рецептам отборным, -
звуком романса и стройной поэзии...
Жизнь показала, что дурами полными
были мы обе в мечтах бесполезных!
Щелкнула по носу. Годы прокручены.
Девичья свежесть местами утрачена...
Галка, подруга! Мгновения лучшие
с нами останутся - жизнью оплачено!
Помнишь, как мы на скамье у фонтанчика
приняли девичьей дружбы причастие?
Шеи свернули прошедшие мальчики,
грудь распирало предчувствием счастья!
(Продолжение следует)