Мужчина читал газету, прикрыв лицо. Меж пальцев струилось лето, как липкий сок клубники, в ладони сжатой – как кровь в песок. Мужчина был адвокатом и спал с истцом.
Точнее – с истицей. Волосы – словно медь, немного за тридцать, тонкая, будто жердь; не лань и не львица, как модно про женщин петь, скорее, синица – в ладонях не запереть.
Она разводилась с мужем, в который раз. И шила юбки поуже всё на заказ; а муж ее, петербуржец, был ловелас, успешный делец, к тому же - голубоглаз.
Любил он веселых девок, Гюго и вино Гран Крю, ходил, как в спортзал, налево, иногда – не снимая брюк, а жене говорил: «Вот стерва! За что ж я тебя люблю?»
Читал газету мужчина, пил кислый морс. Истица в его щетину уткнула нос, сказала: «Салют, прости, но решен вопрос. Заела рутина, внезапно скончался пес, забыли про годовщину, пошли вразнос. Одумались ради сына. В семье чтоб рос».
Так, в общем, закрыто дело, отозван иск. И небо чернело, лунный глотая диск. Дрожанье минутных стрелок – как залп баллист. Мужчина сходил налево – остался чист.
А дома – горячий ужин и ждет жена. Он был ей примерным мужем (от сна до сна); он знает, что он ей нужен, ему – она. Измена тогда – к чему же им?
- Что, вина? – спросила, держа бокалы, жена его. Ответил он:
- Да, пожалуй, - и ничего не выдало, как сплошал он. Цветок пожух.
- Ты знаешь, я так устала.
Я ухожу.