Зарисовка
Дороги горный серпантин
под нами поднимался в небо,
в окошко вглядывалась небыль
и пряталась среди вершин.
Трудился старенький кардан,
протекторы считали мили,
мы разговоры заводили,
что б скоротать Земли овал.
И вдруг в расщелину горы
сверкнуло море!
В миг осЕли
Слов поднимавшие метели
Дорожные говоруны.
Мы в Коктебеле!
Не прислоняйтесь!
Не прислоняйте лоб к дверям,
Они откроются внезапно.
И вас толкнет "рукою брата",
Казалось, лучший из мирян!
Храните лоб, он вам – свеча!
И странствуя во тьме вагонной,
Не прислоняйтесь к посторонним
Внезапным людям и вещам.
В ночИ лукавый громче всех
РечЕт о радости общения.
Его глаголы и движения
Опустошительны, как грех!
Лукавому огАр свечи
Во тьме - сладчайшая досада.
Он не замедлит выгнать стадо,
Топтать огарочки в ночи.
А вы, друзья,
претерпевая
Минуты страха в час ночной,
Укройте пламя меж собой,
Свечу свечой
со-огревая!
По поводу одного софизма
Стрелки бегут секундные, прессуя минуты в века.
Кубарем, кубарем, кубарем пенится дней река.
Что ей, спиралевидной, десятилетий хруст.
Сетями тысячелетий кто выловит пару уз?
Мы смотрим на жизнь повелительно, дней контролируя сплав.
Детям твердим поучительно: хронограф – вот наш устав!
Режем на даты время, но время, как кадр кино.
Остановись, мгновение! Подумал - и нет его.
Итак, вослед черепахе лев совершил прыжок,
Да только по-царски, с размаху жёлтый вспуршил снежок.
Ох, и нагнал же страху бегун-неудачник лев
На стрелку Часов черепашью, скользящую нараспев!..
Не навреди!
Готовится изъятие неправды.
Хирург спокоен, в норме персонал.
Но караул у клиники удвоен,
Ведь в городе сегодня карнавал.
В одеждах праздничных и Правда, и Неправда,
На перетяжках текст: «Не навреди!»
Готова к операции бригада.
В руках хирурга нож,
Он рассудИт!
Протискиваясь в щель двери парадной,
Толпа кричит, срываясь на фальцет:
«Послушайте, халатная бригада,
Неправда в городе, а вам и дела нет!»
Звонит служебный (значит, из горкома):
«Примите меры, может быть скандал.
Порежьте всех, как режут глаукому,
Вам всё дано: и нож, и персонал!»
* * *
Земной вертеп хмелел и петушился,
Витийствовал полуночный порок.
Хирург изъять Неправду не решился,
Ведь он поранить Правду мог...
Котор
Котора древняя стена
Меня в пути сопровождала.
Томила сердце новизна,
Шагов иных величина
Былое взору открывала.
Вот площадь Ратуши. В огне
Смеркался долгий день осады.
О, как безлюдна смерть,
Нет в ней ни фраз,
Ни пламенных страстей,
Лишь счетовода голос ссадный…
Провал в стене, спасенья нет,
Ликует басурмана феска.
Убит жених, и арбалет
Подъемлет дева юных лет.
Делакруа, вот вам портрет Свободы,
Это ли не фреска!..
Я уходил при свете дня,
Ещё Котор был полон смысла.
Герой поддразнивал меня:
Иди, турист, в тебе огня
Не ведают мои магистры.
Солнечный зайчик
В металлических стружках и пенистой похоти пива
Мы с годами черствеем и старимся не по годам.
Мы хороним друзей, как свои засыпаем могилы,
Возвращая Земле поредевшее слово Адам.
Оглянись, человече, ведь годы твои – проходимцы.
Они мерно скользят в кровотоках невидимых ран.
Но как прежде, Земля под тобою в ночи голубится
И летит, рассекая границы, к далёким мирам.
Неужели тебе не противны батисты и плюши
И не жалко глядеть на года, как на дым сигарет?
Ты припомни, как в детстве душа барабанила в уши:
Просыпайся скорей, опоздаешь на солнечный свет!
Замолкает в ночи костровой, сон порожнее курит,
И колышется небо росинкой на сгибе листа.
Неужели нам нужно напиться какой-нибудь дури,
Чтобы в капельке неба увидеть иные места?
А на утро, когда голова отболит и отплачется,
И в гранёные формы вернётся простая вода,
ЗакружИтся в прокуренной комнате солнечный зайчик,
И закрУжатся вслед медальоны шкафов – зеркала!
Будь мудр и терпелив!
Ты погоди еще чуть-чуть,
Не тронь рукавником железным
То нежное, что безмятежно
Едва лишь направляет путь.
Пусть много будущего зла
Ты видишь в одеяньях кротких,
Дыхание пределов плотских –
Вино для терпкого ума.
И помни, обнажая нож,
Поранишь сук – себя уронишь.
В премудром деле волка тронешь –
С овцы добра не соберёшь!
Чёрная археология
Сквозь дней песок и пестроту событий,
Бежит, резвится времени волна.
Ей вслед глядит потомок любопытный,
И видит муть встревоженного дна.
Как ворон над глухим погостом кружит
И каркает, выманивая сон.
Так лицедей вышагивает лужу,
Выглядывая разницу времён*.
Оставьте мёртвых! Любопытство хама -
Древнейший вымысел противу бытия.
В могильный склеп, в святилище Адама
Вползает ветхая кощунница змея!..
Когда мою могилу раскопают
И распахнут мой гроб напополам,
Меня разглядывая и перебирая,
Я им руки из гроба не подам.
*ручей в фильме «Сталкер»
Бесконечная малость
Над раскрытой иконой о Боге
склонилась душа
а вокруг никого,
только свет и следы человека.
Любовалась небесная, плакала,
будто мешал,
как соринка в глазу,
мегатонный
кусочек планеты.
Любовалась душа
на олифы златистый сафьян,
На избыток цветастого зелья
и благости формы.
Шелковистые капали слёзы
на росчерки ран
уцелевших и уничтоженных
Богоподобий.
Не печальтесь, душа,
образумится век – дуралей.
Нестроение не означает
присутствие смерти.
Будет новый изОграф
на золоте горнее срЕтить*,
знаменуя присутствие Бога
и будущих дней.
В подземелье над книгой о Боге
склонились бичи.
Торжествует живое над мёртвым,
и это не шалость!
Шелестят под рукою страницы,
и тлеет в ночи
потаённый огарок свечи,
бесконечная малость…
*срЕтить – (старослав.) встречать
Москва, Митино - Италия, Римини
Парень в варёнке под кайфом литерным,
Меняет, не глядя, Москву на Римини:
Ноль по Цельсию в осеннем Митино -
На плюс двадцать восемь
на первой линии!
Холодно в Третьем по счёту Риме
Сыро, и хочется выспаться дома.
Ноги промокли, а собственник имени
Канул, как рыба, в ноябрьский омут...
- Эй, такси, два тарифа плачу!
- Садись, дорогой, зачем торопиться?
- Брат, я сегодня к солнцу лечу,
В море кипящей полуденной пиццы!
Он шёл на посадку, жонглируя кейсом.
Всё пО фигу - Митино, поздняя осень!
Его показания сердца по Цельсию
Жались к отметке
"плюс двадцать восемь"...
Рыбки в кораллах играют со смертью
Рыбки в кораллах играют со смертью.
Глупые рыбки, гоните их сетью!
Так и снуют на смертельное ложе.
Может быть, смерть красоты невозможна?
Вот подплывает беспечная рыбка.
Бантиком губки, на губках улыбка
Спинку потёрла чешуйкой коралла…
Что-то захлопнулось, рыбка пропала!
В жизни, когда красота исчезает,
Все сожалеют, переживают…
И замолкают. В уловке улыбка,
Если появится новая рыбка.