Мир изранен. Спешу нырнуть в недопетость комнаты.
Что-то порвано, перерезано и разомкнуто.
Одинокое дерево плачет в тиши окна.
Я иду в супермаркет, чтобы купить банан,
машинально комкаю чек,
повторяю молитвой: шесть на шесть рублей потрачено.
Вырастает крыльцо. Взойду на него: зачем?
Мама дома, отец на даче.
Институт, метро – всё сплелось в клубок,
а былое – дым.
Я одна осталась, он – одинок.
Одинок ли ты?
У тебя бурлит расписная ночь.
У меня – торги. Оди-одиноч-
одиночество.
Научрук забыл, как меня по отчеству,
захотелось солгать: “Петровна,” –
просто так, со зла.
На душе паршиво, дышу неровно.
Не связать узла
наших жизненных линий.
Небеса смеются, и смех их безбрежно-синий.
Он ушёл, сказал, что найдёт опору,
да и ты не думай, что я над бездной
Я тебя забуду и очень скоро
стану нужною и полезной
Помогать в детдоме, идти в науку,
открывать приют –
всё равно. В кулак я сжимаю руку,
звонкий воздух бью.
Наша встреча – подлость судьбы, но мне…
Мне б навек застыть в том далёком дне,
где мы шли бок-о-бок,
где в руке рука и тепло объятий,
где сияют фары в томленьи пробок.
Победивший платит,
но эта плата завышена.
Я не верю, что чувства даются свыше нам,
вся любовь – внушение.
За пустую глупость терпеть крушение
и разрушить башню, что строилась столько лет.
Мне б свои сбереженья взять и купить билет
до тебя, безумие!
Посчитать бы, сколько потрачу в сумме я,
чтобы богу отдать кредит за неделю счастья.
Разбивая сердце своё на части,
Я смеюсь и плачу. Твоих речей
неземная муть.
Мне б опять рыдать на твоём плече,
а потом уснуть.
Всё допето, прощай, мираж, я тебя схоронила.
Две недели пройдут, снова станет ушедший милым.
За осенней мглою навеки исчезнет солнце –
и покой вернётся. Круг мой смешной замкнётся.
2016