Черная мазда. Хромированные диски. Слегка подрагивает от басов. Припаркована возле входа в Макдональдс на севен авеню. Открывается окно: сразу улица наполняется голосом Курта Кобейна. Он расплескивается словами: "You Know You're Right", отскакивает от тротуара, как стеклянные шарики, рассыпается в каждый окрестный дом. Один из шариков попадает в ухо копу, он недовольно снимает очки-капли и ищет источник звука. Из открытого окна машины вылетает стакан с наполовину недопитой колой. Он летит словно в замедленной съемке, коричневые капли падают на асфальт, оставляя рисунок в виде смайла. Фараон тяжелыми медленными шагами направляется к машине, его кожаная куртка трещит при каждом движении. Одновременно с этим у "мазды" закрывается окно . Отражаясь в стекле, коп подходит к машине и стучится в окно. Секунду ничего не происходит.
5000 оборотов показывает стрелка тахометра. Мои руки, точно вырезанные из дерева, заодно с рулем и рычагом коробки передач.
С шлейфом шин и ревом двигателя, машина срывается с места, оставляя копа в дыму с запахом паленой резины. Сержант не тормозит , бежит к своему мотоциклу и передаёт по рации информацию о машине. Я уже выехал на магистраль, скорость порядка 150 миль в час. Редкие светофоры, как на зло показывают красный. Но сегодня это не для меня. Я прирос к рулю и уверенно прибавляю скорость. Прямо за моей машиной столкнулись додж и кадилак. Пролетаю стационарный пост и слышу за спиной вой сирены. Полицейский форд висит на хвосте, что-то в громкоговоритель кричат фарпоны. Я же только слышу: "You Know You're Right". Мы выезжаем на западный мост, форд равняется с моей машиной. Я резко кручу руль вправо, и звук сирены замолкает где-то под мостом, но за спиной уже звучат несколько новых. Точно гидра - отрубишь одну голову, вырастут еще три. Они зажимают меня с двух сторон, я пытаюсь вырваться, но не получается, тогда я дергаю ручник и вдавливаю тормоза. Полицейские машины уносятся вперед, я же делаю разворот и направляюсь обратно в город. Эта небольшая передышка дает мне возможность взглянуть в окно. Там горит земля, ее обжигают языки пламени, топливом для которого служат прошлогодняя трава и дубовые листья.
Вшшшшш. Засмотревшись на огонь, я не заметил разложенные колючки. Все 4 балона пробиты, машину крутит из стороны в сторону и срывает в штопор. В салоне с пола падают мелкие монетки, картошка фри, гремит весь мусор в машине и в моей голове. Срабатывают подушки безопасности, Мазда падает на крышу. Я пытаюсь отсоединиться от кресла, кровь на висках смешивается с потом и режет глаза, не давая их открыть полностью. К машине подходят два копа, вытаскивают меня и сразу бьют под дых и в нос. Я падаю, меня пинают ногами. После поднимают, надевают наручники на одну руку, пытаются на вторую, но я выкручиваюсь, как змея, и выхватываю пистолет из открытой кобуры. Не думая, стреляю в затылок одному и прошиваю тремя путями тело второму. Забираю у обоих табельное, патроны и жетоны. Вытираю лицо и, осматриваясь, понимаю, что нахожусь возле метро - какая-то конечная остановка.
Подземка кажется мне логовом подземного червя, который пожирает, переваривает и выплевывает миллионы людей каждый день. Обшарпанная станция, на стенах граффити бросаются в глаза ярко зеленым или пурпурным текстом. Ветер из тоннеля тормошит газеты, раскидывая по всей станции последние новости двухнедельной давности. Приближается поезд-червь весь в татуировках, видно, что живет в этих местах давно. Я захожу в вагон, мигает свет. На лавке спит бомж. Через станцию в вагон заваливаются человек 10 нигеров. Один небрежно пинает бомжа, остальные рассаживаются и включают Тупака. Смахивая кровь с лица, я поворачиваюсь к компании и говорю: "Эй, снежки, сделайте чуть потише".
Они смотрят на меня: "Повтори!?". Один достает бабочку.
Я повторяю, заодно объясняя, что снежки это такая игра между девушками после секса, если вдруг они подумали, что я имел ввиду цвет их кожи.
Тут уже некоторые достают пушки, кто-то даже узи. Тот, что с ножом направляется ко мне. Подходит, заносит нож, но из кармана моей куртки раздается выстрел, я ловлю тело и прикрываюсь им, пока остальные расстреливают своего товарища в спину. Мы падаем. Из-за спины нигера я валю того, что с узи, и по параболической траектории узи летит в мою сторону, продолжая стрелять во все стороны. Падают еще два. Тем временем поезд приближается к станции, нигеры выливаются из вагона и разбегаются. Я собираю трофеи. Теперь у меня есть арсенал для небольшой войны.
Станция пуста. Слышу сверху вой многочисленных сирен, а в вестибюле топот многочисленных ног. Кажется, я сегодня что-то нарушил, раз вручить штраф собирается целая команда. Мегафон предлагает сложить оружие , лечь на пол и положить руки на голову. Я отвечаю ему звуком затвора, который эхом разносится по станции. В мою сторону летят дымовая и световая гранаты.
Начинается рок концерт: дыммашина наполняет сцену, резкий свет эффектно представляет спину музыканта и группу его фанатов. Я делаю соло на узи. Со всех сторон соло подхватывают тяжелые рифы.
Перебираясь от колоны к колоне в дыму, я спотыкаюсь о тело капитана полиции. Он прижимает руки к шее, пытаясь остановить кровь. Я помогаю ему решить эту проблему: хватаю его за шею, и мы отходим к путям. Наверно в другой ситуации мы были бы похожи на пидоров, танцующих нежно обнявшись под музыку. Но музыка немного не располагает к романтике. Я целую полицейского в щеку, откидываю в сторону, из его шеи финальным аккордом бьет фонтан. Сам прыгаю на пути и ухожу в тоннель.
В это время в городском полицейском участке.
- Как ушел? У нас уже 9 трупов и 4 тяжело раненых. Что вообще происходит, кто он такой, чтобы объявить городу войну?!
- Никто не знает, кто он. Машина зарегистрирована на некого Томми Лансена. Мы пробили по базам - это клерк из Ричмонда, в настоящий момент он задержан. С ним контактирует местная полиция. Говорит машину угнали пару дней назад.
- Кто нибудь видел его лицо? Сержант Вайленс подходил к машине он составил фоторобот?
- Вайленс сказал, что не успел рассмотреть. Когда он подошел к машине, психопат дал по газам.
- Какие дальнейшие планы?
- Из тоннелей, он может выйти здесь или здесь. Устроим засаду и пристрелим его, как бешеную собаку.
В тоннелях капает вода. Сколько себя помню, она всегда капала в этом повороте. Иногда с потолка падает кусок побелки. Редкий свет отражается в каплях - если расфокусировать зрение, то можно представить, что ты находишься в проходе известняковой пещеры. Я бью себя по щеке, возвращая обычное зрение. Пещера пропадает, а прямо передо мной масивная железная дверь. Не без усилий я открываю ее и сразу получаю пощечину.
- Тебе конец, придурок. По всем каналам показывают последствия твоих выходок. Нигеры тебя опознают. Мы живем не в Норвегии , тебя ждет электрический стул.
- Только не сегодня, дорогая.
Я снимаю футболку, и подхожу к умывальнику с зеркалом: весь мой бок - сплошной синяк от груди до ключицы, нос неестественно повернут набок, под ним два красных засохших ручейка. Десна наполнены кровью, зубы гуляют в них, точно на прогулке в центральном парке. Я беру с полки свои круглые очки с зелеными зеркальными стеклами.
- Ну, как? Я красавец?
- Всегда им был, как и больным на всю голову мудаком. Мы ведь хотели уехать раз и навсегда из этого города...мы..
-Тссс, - ловлю ее руку- Помнишь, мы читали об одном месте в нешнл географик? Где ночь в полгода, и вулканы выше неба, где мы встретимся.
Я прижимаю ее к себе и обнимаю.
- Мне надо уходить, скоро это место найдут копы.
Она спрашивает, что я хочу напоследок, ведь возможно, что мы уже не увидимся.
Я отвечаю, что хочу минет.
Город ожил, зашуршал словами на ушко, настроил радио на одну волну. И умер одновременно, оставив пустыми улицы. Все сидят по домам, смотрят реалити шоу. Кто-то купил попкорн, кто-то делает ставки на тотализаторе: где я появлюсь, и какой отдел полиции меня пристрелит или возьмет живым. Этих разговоров городу хватит еще на полгода, независимо от исхода событий. Городу нужно топливо, такие как я. Чтобы гореть и освещать их игровые автоматы. Они будут продолжать играть в однорукого бандита, даже если знают, что три семерки не выпадут никогда. Зато шлюхи-вишенки и винные бутылки доступны по сходной цене. Ведь если начал играть в эту игру, то уже не остановишься. Дерни за ручку. Выиграл?
Я вылезаю из коллектора на 17-й улице. С одной стороны вход в парк, с другой мост через реку. Голова кружится от обилия дневного света. В лемон триз гарден видимо планировалась свадьба. Столы, накрытые белыми скатерями, точно снегом покрывают главную поляну торжества. Микрофон на длинной стойке чуть фонит. Среди всего, на плетеном кресле сидит старик в белой рубашке, в шляпе и курит папиросу. Мое чутье показывает, что тут засада, но на столе рядом с человеком стоит банка колы, а мне чертовски хочется пить. Я встаю перед дедом и спрашиваю, можно ли мне взять колы. Он пялится на меня и пытается просверлить очки взглядом. Тем временем, в зеркало на внутренней части очков я вижу отблеск оптики. Этого мне хватило, чтобы упасть и снизу смотреть, как пуля из винтовки прошивает старика насквозь. У западной стенки переворачиваются столы, и отряд полицейских начинает стрелять в меня. Я забираюсь под стол и на четвереньках ползу прочь. Пули прошивают скатерти и деревянные ножки, как швейная машинка. Одна проходит навылет через мое плечо. Это не смертельно, но больно. Сука, это очень больно. Я стреляю наугад в сторону звуковой аппаратуры и задеваю микрофон, он падает и жутко фонит, оглушая свистом все вокруг. Ползу до первых ног, которые стоят в одиночестве, и валю молодого полицейского на землю, пока остальные затыкают уши. Рукояткой пистолета я ломаю ему нос и разбиваю лицо. Кровь и сопли растекаются по его губам, лбу, превращая лицо в фарш. Он теряет сознание от болевого шока. Снимаю с него куртку, забираю шестиугольную фуражку, надеваю на заплывшие глаза свои очки.
- Я взял его! Он здесь. Вот она, эта сволочь, что устроила бойню. Пусть сгорит на электрическом суле, он мне руку прострелил, мразь.
Стрельба прекращается. Я вылезаю из-за стола, ко мне бегут офицеры полиции. Вижу как скорая пакует в черный мешок еще одно тело с огнестрелом в груди.
- Как твое имя, сынок?
- Сержант Ковальски - говорю я, показывая на значок.
- Ковальски, ты -герой, считай, уже лейтенант. А теперь отдыхай, мы займёмся этими отбросами.
Я направляюсь к выходу из парка. Мой взгляд привлекают очки-капли на постовом. Он тоже смотрит на меня, и видно как работают шарниры и зубчатые колеса в его голове. Проходя мимо, полицейский окликивает меня. Я делаю вид, что не слышу, ускоряю шаг. Он догоняет меня, хватает за руку, разворачивает к себе, что-то кричит, получает хук с правой, падает на асфальт. Логичное завершение его действий. Но его крики привлекли других копов. И я снова бегу, из кармана вылетает мелочь, телефон, я не останавливаюсь, бегу в сторону моста. Одна пуля попадает мне в ногу, выше колена. Но я уже на мосту. Перелезаю через ограду, показываю фак, бегущим за мной людям. Дергаю за ручку игрового автомата, мне выпадает волна. Отпускаю руки от поручня и падаю в мутную воду.
...в секунду падения я думаю о том, что это был очень яркий день. Тайна в том, чтобы создать яркий насыщенный день из ничего. Это могут только те люди, которые есть, а те которые кажутся будут лишь писать пустые слова и быть участниками яркого дня, созданного не по их меркам. В общем в секунду падения я думал о каком-то бреде.
Всплеск. Брызги. Мутная волна.
За одной одна. За одной одна...
А вулканы правда бывают выше неба!?