он маялся один в чужой стране -
искал, оставив родину, достатка.
там вместо плова - стирка в казане
и сын, кричащий вслед:"останься, папка!"
года спешили, и бежала жизнь
чужая - речкой рядом, а не вместе.
он думал, что уехал послужить
жене и сыну. деньги слал, ждал вести.
подрос сынок в столицу захотел
к отцу, вернее, к сытому разгулу,
который видел в снах, в молитвах пел,
средь мазанок немытого аула.
седой, забывший радости, старик
насобирал долгов, восславив небо,
за то, что скоро будет не один,
что наконец-то превратится небыль
из маетной мечты в реальный лик
родного сына, время гнал - скорей бы.
он ждал он так хотел услышать: "пап,
спасибо, что про нас не позабыл..."
слеза от счастья размывала мир
из воспаленных глаз стремясь упасть.
сын вышел из вагона: "здравствуй, батя",
с улыбкой камикадзе на канате
похлопал панибратски по плечу.
"бери рюкзак там для тебя подарки,
иди вперед, я покурить хочу."
растерянный старик добрел до арки,
взглянул на сына, словно алычу
незрелую сглотнул свою обиду,
взглянул еще, но, потеряв из виду,
побрел через вокзальную толчу...
внезапный взрыв разнес вокзальный зал
потом ведущий в новостях сказал,
что смертник за плечами нес рюкзак...
...эквивалентом в пять кило тротила.
сын повторял: "аллах акбар, аллах акбар",
бесстрастно телевизор выключал
и коврик для намаза расстилал
в отцовской однокомнатной квартире...