Письма к Эмилии

Валерий Кулик
1.

Дорогая, Эмилия, здравствуй!
Уж конец сентября. Здесь дождит.
Прилагаю газету. Прочти,
как в восточных державах доселе
процветает публичное рабство...
В связи с этим на нас глазеют...
Посему, мы решили подспудно
махнуть с Богом через пространство,
первым судном.

Но и здесь всем на наше "де-юре",
башмаки, чемоданы, тройки
наплевать. Власть, посредством кройки,
ставит выше слонов и их бивни.
Всех неверных, бросают в трюмы.
К октябрю обещают ливни.
Да! индусов битком, действительно!
Нам представлена в миниатюре...
Индия.

Впрочем, это их тёмный дар,
представлять за пределами Дели
чистоту мандрагорских коктейлей
вперемежку с табачным дымом.
Колдовство, в их нестройных рядах,
учит всех умирать молодыми,
и практически жертвовать семьями,
направляясь на всех парах...
к Северу.

Здесь я начал улавливать хинди
(вплоть до нескольких тысяч слов).
Календарь. В нём, под каждым числом,
я пишу нечто вроде эссе:
о кораблях, о нас с тобой, об Индии,
о философии, сентябрьской грозе...
И вот, что удалось переосмыслить:
не все привязаны невидимыми нитями
к Колесам Жизни.

2.

Эмилия, на озере тонкий лёд,
и воздух, как соль в деревянной кадке.
А ветер точь-в-точь отражает складки
твоих превосходных убранств.
Я не знаю, что нас спасёт!?
Видно, наш предсказатель прав
в том, что здесь нас засыпет снегом.
Из книг: чуждый во всём Басё
и "Онегин".

Хотя чтиву противится мгла:
с каждым днём свет идёт на убыль.
Если б мне предоставился угол,
лучшим, было б в него забиться.
Из поэмы (из нескольких глав)
понимаешь: по сути, убийство -
лишь борьба против тех, кто против!
Пред закатом, пурпурная гладь
так изводит...

А потом здесь впрямь царство теней
в сотне вёрст от тебя, Эмилия!
Помнишь, там на вокзале по линиям
мне цыган предсказал подобное!?
Чёрт возьми, по его ли вине
так страдаем два месяца оба мы?
Мучит в этом пространстве совесть.
Я не слышу по несколько дней
ни слова.

Здесь лишь рыбы в озёрных водах
входят с нами в некую связь.
И, подчас, их спугнуть боясь,
замираешь, как хищник в чащобе.
Нет, не правда, что мы ближе к Богу:
среди нас: ни святых, ни прощенных.
Боже мой, мы на грани отчаяния!
Только ночь в Гималайских отрогах,
нескончаема.