«…элейо эйо миоайя ноасита
плеолиналия сунитовая впору
ему и ей ему и мне а то и вита
пристанет к нам когда поймёт что мы на гору
я завален собой, погребён под собою,
«я» пытается вылезти из своеты;
назовите любым, назовите любою,
назовите собой, я откликнусь, как ты
преграда градова опять шумит зазором
в котором очередь из тех кто был когда-то
курдоны тянутся к седалам вспять и хором
каб рубероидом по возлам возле нато
едва
отличая мытарства от мытні,
прохожу между между и между;
тогу, снятую с госпела Уитни,
примеряю как текстоодежду
шишарик крошится тошнотно жалко шёпотом
а в это время кто-то кается в обратном
ну то есть вкопанное путается топотом
оно валяется о том а тут о ратном
по ходу бьются тяжело в краю магнитов
сердца с высоким содержанием железа,
не успеваю за тексторией кульбитов,
за ролевым распределеньем метавеса;
в дали, заполнившей нутро, мерцают hostы,
но стук приходится на мрак, где тоже звёзды,
лабиринтально-либидальные борозды
взгляд оставляет, и за рифму пишут тосты
на текстоте
теперь о трепетном оно всегда в нефляде
поскольку требует особенное блюдо
так вот дрожу дрожу дрожу дрожу а деде
придётся выстрелить в меня как в чудо-юдо
Я как накопленная за ночь плотность пшиков
ей эрегировано вспять, где Кэтрин Зета-,
что, до коллапса затянув узлы из вжиков,
нас с вами вытолкнула в те(к)стовое лето…
ногой струя бежит в иное или ў гэта: