и ты берешь меня в свои руки
обнимаешь и быстро прячешь взгляд тет-а-тет
покупаешь чай и говоришь заваривай
я кидаю тебе свои песни надеясь произвести впечатление
убеждаешь что удается
ты меня обнимаешь гладишь нежно ладонь к щеке прижимаешь
целуешь так что душа волнами покрывается
и сирень распускается где-то в конце января
шрам почти не заметен не знаю зачем настолько паниковать
чтоб ни на одной из шестидесяти фотокарт
не походить почти на себя
когда я смотрю на тебя мне кажется что вокруг происходит надлом асфальта
или пола вагона
вечером(третим или сто тридцатым)
прокручиваю в голове все что мы уже пережили и все
что можем еще в угаре
я готов пить с тобой как последний алкаш
готов выкурить все Собранье из коробки если тебе не нравятся
готов не говорить намеками а писать под окнами красными буквами
я люблю тебя и останься пожалуйста
готов выстилать письмами все твои следы и дороги
только за то чтоб объятие было чуточку дольше
и зарыться в волосах были не просто слова
и признания были из того что находится у солнечного сплетения
(а не между висков)
(ведь выстрелить я и сам бы смог)
чтобы сказанное в рассвет с грозой
и девятого ноября было правдой
может быть я слишком требователен но раскаиваюсь за тот отшив
прости
я не уйду
правда
и ты веришь опять не деля надвое
а я мечтаю почувствовать сценарий
который перичитываю каждую ночь
почувствовать на своем теле
огненными
маками и пионами
розами
холодными вдавливаниями и вскриками
а не только дрожью по ту сторону