Рисует художник-судьба на стекле
рассветы «люблю» и закаты «прости».
Для встречи тона подбирает теплей
и чёрным выводит прощаний пути…
Сюжеты младенчества сердцу близки,
наполнены маминым счастьем они,
как будто бы первые эти мазки
Господь благодатью своей осенил.
А дальше такое, что просто держись:
слезами и кровью – написан Афган.
На кончике кисточки зиждилась жизнь,
но снова незримо Господь помогал…
Да много чего на веку довелось
увидеть, принять, пережить, побороть…
воспитывал дочь и пахал на износ,
молился и верил: со мною Господь.
С рождения Он мне наставником был,
звездой путеводной для грешной души…
Я очень надеюсь – картину судьбы
позволит достойно Господь завершить.
*****
О, тело бренное мое, - ты боли видело немало…
Войны афганской вороньё тебя неистово клевало,
сжигали липкие лучи, морозом жгли седые камни,
когда нательный крест в ночи сжимал я, думая о маме.
И под ланцетом у врача ты отбивало кастаньеты,
роняя капли кумача…
Но речь сегодня не об этом.
В сто тысяч раз больней душе, её на крест распяла память.
Лежат в нелегком багаже грехи увесистей, чем камни.
Неважно то, что мозг твердит: - война не сахар, как известно.
Не мог он всех друзей спасти… но долг отдал Отчизне честно.
Душа не слушает его, словам обыденным не внемля,
рыдает, бьётся под ребро, стремясь покинуть эту землю.
Мне так понятен сей порыв…
держать в темнице не намерен
и с чистым сердцем говорю: - «Лети, тебе открыты двери…
неси мольбу на небеса, проси у Господа прощенья…
Возможно позже ты решишь вернуться, после очищенья».
Я буду ждать…