На Восток прибывают несметным потоком суда.
Путь к оазису пролегает через больных проказой:
каждый третий - торговец золотом из Дамаска,
каждый пятый - держит симптомы втайне.
Отражение солнца лоснится здесь, как слюда,
правда, за редким случаем, лишь в фонтане.
Старожилам в деревнях едва за тридцать.
Из предложенных развлечений слепой султан,
выбирает убийство.
И народ ликует: слушая лютню и рёв ослов
в предвкушении зрелища, где обезглавят нищих.
Тем, как правило, служит предсмертной пищей:
пыль, вздымаемая на площади двух святых,
обозначенный черной линией горизонт,
и, единственный, из позволенного, глоток воды
из рук нищенки с ликом богини.
Если есть в мире большее зло -
Бог его покинул.
О Европа, я считаю себя одержимым,
если вздумал тащиться в такие дали!
Я в пещере. Тоска снедает.
Средь песков не расслышав крика
пары женщин на горной вершине,
я продолжил размахивать киркой...
И она у меня... Я поднёс к ней руку...
Но, увы, при трении лампа джинна
не издаёт ни звука.