Тревожный вечер.
Мы с Юрием Михайловичем уже четвертый день работали на аэродромном складе, подготавливая вещи к перелёту. Повариха каждое утро приносила нам горячую картошку и продукты на целый день. Но изредка мы по очереди ходили в сельский магазин за сигаретами и разной необходимой мелочью.
В тот вечер Юрий Михайлович вернулся без покупок и встревоженный. Правда, его всегда спокойное лицо не выдавало большой тревоги. Но глаза под круглыми стеклами очков были беспокойно сощурены и на губах не было его постоянной иронической усмешки.
Он рассказал, что у магазина было много народа, местные тофаларцы, и туда было не пройти. Помолчав, он добавил, что зашел к нашей поварихе, дом которой стоял на окраине села, ближе к аэродрому, и узнал от неё, что в поселке произошла драка между приехавшим недавно из Киева геологом и нанятым им для работы в горах местным работягой. Завтра они должны были отправится пешком на место работы, а сегодня решили отметить заключение договора.
Видимо, выпито было много, но местному не хватило, и работяга потребовал аванс на выпивку. Геолог грубо отказал и тофаларец, заехав ему стаканом под глаз, стал отнимать сумку, где были деньги на командировочные расходы. Завязалась борьба в ходе которой киевлянин, еще не совсем протрезвевший, выхватил из кармана револьвер (оружие тогда выдавалась начальникам дальних экспедиций для самозащиты от бандитов и хищных зверей в тайге) и выстрелил в своего новоиспеченного подчиненного в ногу. Пуля слегка задела голень, но кровь пролилась. Раненый тофаларец выскочил из избы и побежал за помощью к к своим. А геолог, совсем протрезвевший, кинулся на аэродром к летчикам.
Видимо, на аэродроме, где работали и местные, отказали ему в помощи во избежании ссоры с вооруженными охотничьими ружьями обитателями поселка и посоветовали переправиться через протекающую около аэродрома реку Гутару и провести ночь на другой стороне реки, подальше от поселка, пока все немного успокоятся. Тем не менее они ему рассказали, что около аэродрома живут два ленинградских геолога, ожидающих самолёта. И если будет острая необходимость, ночью киевлянин может попробовать обратиться за помощью к ним (то есть к нам): наверняка его согреют чаем и положат спать на полу на матраце и под одеялом. Последнее рассказал возвращавшемуся из поселка Юрию Михайловичу встретившийся недалеко от нашего дома аэродромный знакомый работник.
Ситуация складывалась напряженная. Не исключались разные варианты: или киевлянин прибежит сразу к нам и тогда по его следу сюда нагрянут вооруженные его сородичи, охотники и оленеводы, наверняка пьяные и разъяренные посягательством на жизнь их соплеменника. Или он действительно убежит в лес, переправившись через реку. Но и в этом случае к нам могут придти местные в поисках беглеца. Или же киевлянин постучится к нам ночью или под утро. В этом варианте дальнейшее также было неопределенно. Милиции в селе не было. А сумеет ли руководство села успокоить народ завтра, никому неизвестно.
Мы молча съели банку тушенки, выпили чаю без сахара и сели играть в карты — единственное успокоительное средство в такой ситуации. Изредка я выглядывал в окно. Но к дому никто не подходил и вокруг было тихо.
С наступлением сумерек мы легли спать. Я видел, как Дмитрий Михайлович, не раздеваясь лег в постель и положил под подушку револьвер, выданный ему в институте под расписку и который он постоянно носил в планшетке. Больше оружия у нас не было: двустволку экспедиции отправили в Питер с Валерием, сопровождавшим тело Ларисы.
Кажется, заснули только под утро, когда стало рассветать. Ни киевлянин, ни местные у нас не появились. Мы умылись, выпили чаю и пошли к зданию аэродромной службы. Там нам рассказали, что местные весь вечер искали киевлянина в лесу и на сопках на этом берегу Гутары, но в стороне от аэродрома. Но не найдя, к его счастью, разошлись по домам. Раненому тофаларцу в поселковом медпункте осмотрели ногу и сделали перевязку . Кость оказалась не затронута пулей, но ему прописали постельный режим Его друзья и сородичи, проснулись поздно утром и увещеваемые Председателем сельсовета понемногу успокоились. Тем более, что киевлянин исчез из поселка. Говорили, его рано утром отправили попутным вертолетом в стационарную партию, расположенную довольно далеко от нас. Оттуда через неделю он появился на аэродроме, чтобы улететь в Нижнеудинск, и дальше в Киев для разбора происшествия. Дальнейшая его судьба мне неизвестна.
Мы с Юрием Михайловичем закончили упаковку вещей, и через два дня он самолетом улетел в Нижнеудинск, присоединившись к комиссии по выяснению обстоятельств гибели Ларисы. Я же остался сторожить оборудование экспедиции еще на две недели в Верхней Гутаре. Но из дома для приезжих меня переместили в здание аэропорта, где я стал обедать и ночевать с летчиками и дежурным служебным персоналом. Это оказалось интересно.
29.09.2016
Продолжение по ссылке:
http://www.stihi.ru/2016/09/30/9535