(По мотивам А. Чехов. «Степь»)
В июльскую ночь не галдят про своё перепёлки,
Молчит коростель и не слышно степного луня,
Не пахнут цветы, а красавица степь втихомолку
Меняет свой образ... У самой земли - трескотня,
Где дисканты есть и басы, пересвисты и стуки.
Всё вместе сливается в радостно вторящий гул,
Дневная тоска исчезает - отрадно баюкать
Всех тех, кто в степи на духмяной траве прикорнул!
Там воздух пронзает отрывистый голос совиный,
Он ухает громко и вдруг удивляется: «А-а-а?»,
А в балке какой-то пернатый лопочет невинно:
«Сплю! Сплю!», бесконечным повтором сводя нас с ума...
Кто слушает их? Для кого эти крики ночные?
В них жалобы, грусть и почти человечья печаль,
Томят ароматы цветов запоздалых - кручинных,
И приторность запахов трав у сухого ручья.
Меняется цвет, не узнать очертаний предметов.
Возник силуэт у дороги - разбойник? монах? -
А ближе подъедешь - валун, что от лунного света
Свой лик изменил и посеял средь путников страх.
Причудливо тёмно-зелёное небо и жутко:
Ни облачка в нём, даже воздух как будто застыл,
Боится разрушить бесценность гармонии хрупкой
И манит бездонным величьем земной красоты.
Колёса скрипят, и на память приходит былое -
Легенды и явь, и всё то, что душою постиг, -
И вдруг понимаешь: весь мир здесь созвучен с тобою,
Исполнен любви и готов воспевать каждый миг!
Захочется птицей ночной полететь по-над степью,
Чтоб радость излить, но в избытке разбуженных чувств
В пейзаже степи различишь одиночества пепел,
А в радостном гуле услышишь: «Я счастья хочу!»...
Издано