(пер. на англ.)
Back in August, 1991, Boris The Baldie, Kolya The Pus
And the guy whom everyone knew as Khachick
Got some Black Hero at the Tcheryomushki Market
And went to a nest to get high.
The sky lay so pink-an-boozy above the city.
And it looked like a sausage, indeed.
This summer night was feather-like, beat it
With every new junkie or bid.
All the way in the car Pougacheva raised bars.
The Pus applied to the driver: Get rid of this farts!
Better put in this tape, one of ours.
Man replied,
“Car is mine, who the fuck do you think you are, guy?
Are you a Gorbatchov, this son of a bitch, or else?
I’m listening to what I like.
An’you can piss away right ‘ere, meathead, damn fucker, now!”
This way we arrived to the place.
Why do I feel so blue and loose
When I see a plain field just like here,
Think all of Russia and The Pus
The nickname Kolya still shall bear
And still me liketh him my way.
The Baldie’s truly friend that night
While off his key unlocked delight.
They knew each other since at school
When met this Khachick. Promptly
He did it as on fire. But so cool.
Also he knew how to boil it ahoo -
Iced you like no one and never before.
So they tried what was out
Peeled bambukas out off jist
But The Pus put his in,
Never heard it again anymore, anywhere. None of this.
So they came off, boy, off-headed at all.
One night in Moscow strangles you again,
For life’s just bubbles sipping every vein,
And if it rains I’ll turn into a bat now
To drink from sad and light and slut and sweat how
Let everlasting power of them firs.
I’m first. I’m first.
I’m first. I’m first
I’m first. I’m first.
The Baldie’s finally come here.
The Pus lied like a cross nowhere.
Hands out, and Khachick beat his cheeks.
“Oh, what you… - sipped the Baldie. Yiepps!”
“Seems out the bucket, bluish, gone! - cried out
Our Khachick. The Pus came absolutely loo,
Like in The One Way Ticket To The Blue,
Well stolen to a Russian popsie The Blue Frost,
Or next to Fantomas in that old French movie,
Or that indigo dye
My grandma always bought for washing things
When I was back a kid.
Once little Boris spared it all around
The corridor of ordinary block of rooms.
Well, there was the deal!
‘No ambulance we can afford here, - Khachick mumbled,
Let’s get him out, set on a bench as if he’s humble
And meek dead-drunk dude which is not unique,
For the sun comes again in the city.
What’s this rumble around?
The Baldie turned right and he saw tanks in line combat order
All along down the avenue.
“ We’re in war again? – murmured The Baldie.
‘Fuck, let’s get out of here, damn the war,
you’re no hero anymore, -
Kchachick clasped.
They called 911 for an ambulance source
From a public phone next door,
But The Pus was so high to get down.
Tanks were booting the road, smooth and loud.
Kchachick went into cell in 1994, foul gimmy found home.
The Baldie came well off and so far doing right,
A woman, some kids, hepatitis off liver,
And still can’t recall what was back in this tape
That The Pus and them listened to ever
His favorite band… Can’t remember,
September, October, November.
оригинал ( от автора)
Александр Дельфинов.
Любимая группа.
В августе 91-го Боря Лысый, Коля Гной
И парниша, которого все называли Хачик,
Взяли на Черемушкинском рынке черного
И поехали на хату торчать.
А небо над городом было румяное,
Похожее на колбасу,
А лето качалось, как пьяное,
И розовый вечер несло на весу.
А по дороге в тачке пела Пугачиха,
И Гной сказал водиле: "Выруби эту попсню,
Поставь лучше нашу кассету!"
А водила сказал:
"Моя тачка, а ты кто такой, Горбачев, что ли, да кто ты такой, ****ь, я тут в тачке в своей что хочу то и слушаю, а ты хули сел тут, щас выйдешь на ***!"
Так и доехали.
А почему на сердце грусть
От этого простого поля,
От всей России, ну и пусть,
Что кличку Гной имеет Коля,
А все же я его люблю,
Примерно так думал о друге Лысый,
Отпирая ключом свою хату,
Знакомы они были еще со школы,
А Хачика встретили где-то на притоне,
Он и раствор варить умел,
И вмазывал как медом,
И вот они расчехлили оборудование,
Вскипятили баяны,
А Гной всё же поставил свою кассету,
И хорошая ведь музыка была!
И тогда они вмазались.
А ночь в Москве похожа на удушье,
И жизнь шипит пузыриками зря,
А если дождь, то буду пить из луж я,
Как оборотень в свете фонаря,
И мощь мохнатых лап... Ап…
Ап... Ап…
Лысый резко пришел в себя.
Рядом на диване лежал Гной, раскинув руки,
Над ним наклонился Хачик и бил его по щекам: "Ап! Ап!"
"Ты что делаешь?" - прохрипел Лысый.
"Похоже, откинулся, гляди, синий весь!" -
Крикнул Хачик, а Гной и правда был весь синий,
Как синий иней в попсовой песне,
Как Фантомас во французском фильме,
Как синька для белья,
Бабушка в детстве
Все время покупала синьку для белья,
Маленький Борька однажды рассыпал ее
По коридору в коммуналке,
Ох и шуму было!
"Скорую нельзя на дом вызывать, -
Сказал Хачик, - давай на улицу его тащить!"
Уже рассвело.
Они вытащили Гноя на улицу,
Как будто он пьяный,
Посадили на лавочку,
И тут раздался странный гул,
Обернувшись, Лысый увидел,
Как по проспекту идет колонна танков.
"Война, что ли, началась?" - спросил он,
Но Хачик потряс его за плечо:
"Похуй война, съёбываем!"
Они всё же вызвали скорую из-за угла,
Где был телефон-автомат,
Но Гноя поздно было откачивать,
А танки грохотали по асфальту,
А Хачика в 1994-м закрыли за хранение,
А у Лысого жизнь сложилась ничего,
Жена, дети, гепатит вылечил,
И много лет спустя он всё пытался вспомнить,
Какую кассету они тогда слушали,
Какая была у Гноя любимая группа,
Но нет, совершенно вылетело из головы.
19-21.08.2016