когда я скучал по матери, я покупал изюм, который она любила.
природа не терпит пустот, и теперь - имбирь, кориандр, рыба, грейпфрутовый сок
его горечь на наших губах, горечь грейпфрутовых твоих глаз, раскосых, как в японских мультфильмах
масляный блеск пальцев в рыбе, которую ела жадно
забравшись с ногами на стул, я не мог на тебя насмотреться, утолить этот зрительный голод
инфантильность и безморалие, моя интернет-принцесса в джинсах с высокой талией
я не окликну тебя по имени. я не вздрагиваю в автобусе, когда проходит кто-то похожий
накрутить на кулак твои волосы, мои руки для твоих рук – идеальные ножны.
пульсация сонной артерии возбуждает сильнее дыхания, ты теряешь сознание в туалете с холодным кафелем
потому что большего не заслуживаешь. я не хочу к тебе прикасаться, потому что владею знанием
о черной гниющей плоти под белой и нежной кожей
о дюжине бесов в ребенке с улыбкой Кришны
содержимое твоего рюкзака выпотрошено на пол, я смотрю сверху
на блеск для губ с запахом спрайта и презервативы из опрокинутой урны
комки туалетной бумаги и тонкое тело остывает в неестественной кукольной позе
я убиваю тебя по двести раз на день, душу в ледяных подворотнях и кричу тебе в ухо
с у к а
разбиваю медовые губы и мою со спиртом руки
я по тебе не скучаю, я тебя презираю, слова, созвучные с твоим именем,
вызывают рвотные судороги
выскребать из памяти скальпелем и сдирать ногтями воспаленное крошево плоти
твой призрак перебегает на красный на всех улицах этого города, с которым вы – симбионты
ты вросла в него, как в меня, намертво
и рысьи твои, неоновые глаза, горят по-кошачьи зеленым
но мне все равно. я возвращаюсь домой после пар и покупаю грейпфрутовый сок в стеклянной бутылке
разбивая ее многократно о твои волосы, а лицо о холодные стены лифта
я не могу избавиться от памяти тела, пальцев, что держали за горячую птичью шею
от твоих губ в рыбном масле под кухонном светом
под la dispute я перерезаю тебе глотку, стоя один в квартире
и пью тебя горькую, кисло-сладкую без остатка.