С тобой
Усни, моя радость,
Молчи, моя грусть.
С тобой не останусь,
С тобой не проснусь.
И многие лета
Летит над землей
И Лебедь, и Леда,
И диск золотой.
Проходит Венера
Под сердцем рассвета,
Вторая планета,
Любовь и химера.
Такого покоя
Искала бы я.
Что делать с тобою,
Тревога моя…
Предлог
Как этим дням немного надо,
Природа русская моя
И черноморская природа, –
Тонуть в дождях и листопадах,
Держать за руки тополя,
Гуляя по Водопроводной
И облетая до нуля
По-над подземным переходом,
Единственно предлога для.
Колокольчики
Все лето пели колокольчики
На зацелованных полянах.
Как быстро, господи, все кончилось.
Динь-динь! – и нет их, окаянных.
Приснились к счастью колокольчики.
И в самом деле, в самом деле –
Динь-динь! – стеклянные осколки
По свету белому летели.
И, как пощечины, звенели –
Динь-динь – легко,
Ди-линь-динь – звонко.
Перья
Долгая ночь прожигает звезды.
Сердце ударит в цыганский бубен.
С губ обрывается слово «поздно!» –
Катится бусиной: «Будь что будет».
Тянется ниточка света к тени,
Переплывает зрачок ресница.
Руки, упавшие на колени,
Спят, как разбитые оземь птицы.
Только часы-часовые ходят.
Птицы летят потому, что верят.
Ты, отыскавший ключи рапсодий,
Ищешь к ключам золотые двери.
Храм ли, дворец ли, высокий терем…
Месяц устанет бродить по свету.
Крылья сгорают, как сигареты,
В черные дыры макая перья.
Карточный ветер да бубен вольный,
Сколько ловили тебя транжиры –
И забирались на колокольни,
И отдавали все царства мира.
Время для дождей
Тот мир, который был знаком,
Как пятерня, свободно
Слизало море языком
Соленым и холодным.
И волны белые пусты,
И берег чист и гол.
И ты ни веры, ни мечты
С собою не привел
К причалу юности своей,
Усталый и седой.
А время чаек и дождей,
И тучи – ни одной.
Предвоенный пейзаж
Долговязую птичью фигуру
К длиннополым вороньим впритык
Дорисует. Вот звезд фурнитура,
Чернобурки глухой воротник.
Будет профиль твоим незнакомок,
Будет в копии спрятана жизнь.
Дом без номера. Стань возле дома.
Дорисует сейчас. Не спеши.
Дорисует слепые витрины,
Пятна света на белом снегу,
Дорисует слепую картину,
Все, что я дописать не смогу.
Над Соборкою снежное сито –
Обернись, исчезая на ней
В желтизне довоенных открыток,
Фонарей, тополей, площадей.
Дорисует ночные дозоры,
Ту же полночь столетье тому.
За окном расплескается город,
Не успев погрузиться во тьму.