***
Вот -
твой белый пароход
подбирается к горизонту.
Так нелепо надеется,что
моя кровь - высшего сорту,
мои веки - прозрачней стекла,
и осанка - столбов вертикальней
и острее, чем финский нож.
Так нелепо надеется, что
проходя через плотность штор,
через явь и кромешный сон,
ты обратно не уплывешь.
Я включаю любимый трек
я верчусь у тебя в руке
словно четки -
деревянные позвонки
ударяются друг о друга.
Ты - вся боль моего недуга,
ты укладываешь в кровать.
...а в окно прогудели трубы
одиозно,
исчадно,
грубо,
а в окне пароход смеется
и зовет тебя покорять.
***
...когда-то мой дом на горе стоял,
был крепок и нерушим,
балконными стеклами он сиял
и гулькам батон крошил.
Когда-то я вышла в осенний двор,
в румяную красоту,
взглянула на крепкий родимый дом,
на серый его приступ,
и пулей шальною стрельнула в даль,
неясную гущу дней -
чтоб ныне, достав из себя печаль,
чтоб ныне, в случайном сне
стоять нерушимой и молодой
бессмертницей на горе
и звать тебя, милый, к себе домой,
ветровку твою узрев.
***
Спасибо моим подругам -
я стала на них похожей,
смешною - почти до дрожи
и глупой - почти до слез.
Спасибо моим мужчинам -
за фениксовы почины,
за признаки и причины,
за вечный церковный воск.
Ломаются телефоны,
теории, аксиомы,
и мы уже незнакомы,
и нам уже не узнать,
о том, как журчит плаксиво
река в крови, и курсивом
пишу для тебя "спасибо" -
за что, не могу сказать.