Ей было двадцать четыре. Мне девятнадцать. Я бегал от военкомата и бредил Москвой. Готовился в театральное. Я уже работал в театре. Играл напрополую в сказках и в массовках. Мой портрет уже даже украшал фойе театра и я очень этим фактом гордился, кстати... Волосы до плеч, настоящая борода, зелёная замшевая куртка с бахромой, как у стильного Олега Видова в фильме "Всадник без головы".
Она пришла на премьеру очередного героического спектакля о всепоглощающей роли ВЛКСМ. У неё работала в театре подруга. Высокая и постоянно настающаяся с сигаретой по этажам, Анька Ларионова, заведующая костюмерным цехом. Пьеса Михаила Шатрова "Глеб Космачев" повествовала о каких-то производственных конфликтах и безусловно высокой нравственной сущности молодых строителей коммунизма. По случаю премьеры была назначена закулисная посиделка, сегодня наверное она именовалась бы не иначе как фуршет...
Потом у Вальки Машковского, в общежитии при театре пили водку с томатным соком. Слушали в сотый раз только что появившийся и рвущий мозг и душу в клочья миньон Высоцкого про коней... Прямо из театра она намерена была отправиться на работу. В конструкторское бюро. Тащиться предстояло бы через весь город и на забитом до отказа трамвае, я сгреб всю мелочь и затолкал её в такси... Несколько почти невинных поцелуев за ночь и только, по сути ни что не предвещало... Но это по сути.
Она жила одна. На последнем этаже. Однокомнатная квартира. Стильная и уютно придуманная из ничего. Ахматова в самиздате стопкой на тахте. Югославские сигареты и настоящий вискарь. Это были дары командировок в Москву. Именно там и был выменян французский пласт фантастического Диззи Гиллеспи. Только все это будет потом. Как и рыжий клетчатый плед, и путеводитель по Венеции. Я Венецию изучал но нему примерно за четверть века, прежде чем там сам оказался... На завод приезжали итальянцы, они пускали линию свою и щедро раздавали буклетики, которые штабелями навалены в аэропортах.
А через три дня она позвонила в театр. Спектакля вечером не было. Все происходило как-то естественно... И когда уже в первом часу ночи, когда допивали кофе на кухне, она просто произнесла, что если хочешь, то можешь остаться и протянула мне фильтром вперед, вывернув ладонь внутренней стороной только что прикуренную сигарету... Я остался. Остался на полгода. Если бы я поступил, то мы бы переехали в Москву. Но я не поступил. Потом мы жили в разных городах... Курили одни и те же сигареты, и думали друг о друге. А потом, потом я бросил курить.