«Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией» (синодальный перевод).
«Любимые мои братья, поймите: пусть каждый будет склонен скорее слушать, чем говорить или проявлять гнев. В гневе человек не делает угодного Богу» (современный перевод). Иакова 1:19:20
«Кто дает ответ не выслушав, тот глуп, и стыд ему». Притчи 18:14
«Кто не был глуп, тот не был молод» -
Едва ли стоит спорить с этим…
Провинциальный тихий город
Разбужен вестью на рассвете:
Парнишка, вроде бы спокойный,
Убил на вечеринке друга!
Всегда задирой был покойный,
Убийцу ж знала вся округа
Как очень доброго. Однако
Улики! Город в огорченье:
В тюрьме уже он! Поздно плакать –
Суд вынес меру пресеченья.
И срок немалый парню дали:
Убийство – это ведь не шутка!
Теперь сидит в сыром подвале –
Тоскливо, страшно, мерзко, жутко!
Тем временем отец на воле
В дом губернатора с прошеньем
Пришел. Слова – потоки боли!
Он молит отменить решенье,
Помочь его бедняге-сыну:
Принёс характеристик пачку,
И гнёт, и гнёт в поклонах спину.
ЗадАл правителю задачку!..
Прошло с полмесяца. Однажды
(Шел дождь, был мрачный поздний вечер)
Открылась дверь. Тюремный стражник
Зашел, сказав: «Вот, просит встречи
С тобою, парень, посетитель.
Надеюсь, облегчит он горе».
С поклоном гостю: «Проходите.
Я подожду Вас в коридоре».
Парнишка кинул взгляд: священник
Стоит у двЕри в полумраке.
«Сын мой, принёс я утешенье…»
Но узник выкрикнул: «Всё враки!
Уже здесь был один такой же,
И бред «про бога» лил мне в уши!
Фанатики! Вы все похожи!
Спасайте лучше ваши души!!!»
«Послушайте, всего минутку –
Вмиг станет легче Ваша ноша!»
Но заключенный не на шутку
Пошел вразнос: «Эй, вон, святоша!»
И грубой бранью разразился...
Из камеры мужчина вышел,
От огорченья прослезился.
«Охрана!» Страж его услышал.
Закрыл замок. Подобострастно,
С поклоном, проводил к воротам,
Пытаясь угадать напрасно:
Как всё прошло? Случилось что там?
Лишь только вышел гость, так сразу
Тюремщик к узнику вернулся.
Дверь отперев, услышал фразу:
«Ну, что еще?!» И ужаснулся:
С лицом, от злости побелевшим,
Сидел, согнувшись, заключенный,
Шепча о чем-то наболевшем.
«Не рад известью, что прощенный?!»
«Ты что придумал?! Что за сказка?!!!»
«Отец твой подавал прошенье, –
В глазах вдруг засветилась ласка –
И было принято решенье
Тебя помиловать! Об этом
Сказать пришел сам губернатор!
Планировал тебя с рассветом
Домой отправить!» «Провокатор!!!
Ты врешь всё! Приходил священник!»
«Их Светлость были! Знаю точно!»
Белее снега стал вдруг пленник:
«Верни его, тюремщик, срочно!
Ругался я, за двери выгнал,
И в след ему кричал угрозы!
О, как же больно мне, как стыдно!»
И потекли у парня слёзы…
Жестокосерды мы бываем –
Досада слепит, словно морок,
Без сожаленья «убиваем»
Чужих, своих - кто сердцу дорог.
И жизнь становится убогой,
Косой, кривой и однорукой…
Понуро тащимся дорогой
Бок о бок с непрощенья мукой.
Быть вариаций может много,
Кого, о чём не стали слушать.
Но повеление есть Бога:
Открыть умы, сердца и уши!
Ведь есть Господне повеленье
(Во благо нам оно, бесспорно):
Оставить гнев без промедленья,
Чтоб было Богу в нас просторно!
Тогда разрушатся темницы,
Тогда закончатся мученья.
Мы станем легкими, как птицы,
Покинув место заточенья!