ВНУТРИ ВРЕМЕНИ
Пьяному море по…
Трезвого на уме…
Буквы плетут кашпо.
Время идёт к зиме.
Не зарекаюсь от…
Смолоду берегу…
Чуть надломившись, рот
стынет на берегу,
где: На траве дрова…
и: Не разлей вода…
Снежные Покрова
шёпотом в спину: Да! –
и меж лопаток крест,
и промеж глаз кулак…
Снова: Peractum est!
Снова в ладони знак –
то поцелуй судьбы…
Давит озноба дрожь.
Если бы, да кабы…
Знал бы, где упадёшь…
;
ЛОЛИТА…
Ночь выпускает крыло. Над землей
млечная вечность разлита.
Месяц беспечной бредет колеей…
– Аве, Лолита!..
Где-то безгромного всполоха свет
тайны сновидцев очертит.
– Сколько тебе безрассудочных лет
выдано смертью?
Сколько усталости и колдовства
взгляду даровано с детства?
Кто разжигает огонь естества?
– Аве, Кокетство!..
Тонкая грань между небом и не
видимым, тлеющим адом.
Пляшет плясунья в игристом вине
прихотью стада…
Белых запястий коснется слегка
древняя сажа злословья
из-за того, что девичья рука –
словно бы вдовья…
Жадною птицей в морозную стынь
бросится вдребезги, звонко…
А на губах кровоточит полынь:
– Аве, девчонка!..
;
***
И что с того, что умер Карабас
внутри у полукровки Буратино?
Народ толпится у привычных касс
и проминает кресла из сатина.
Всего-то трюк – сменился персонаж,
который век тасуется колода…
Владелец букв – лукавый метранпаж –
всегда найдёт достойного кого-то!
И новый смысл навеет старый хлыст,
и вздрогнут плечи деревянной труппы…
Артист – да он и в Африке – артист,
а после жизни все немножко трупы…
А перед смертью хочется вразнос,
по бездорожью в сломанной карете…
И лишь один бедняга – Сизый Нос
за все грехи пытается ответить
перед собой.
Он в зеркало глядит…
И зеркало как будто говорит…
;
ЕВА ИЩЕТ…
Это тень и туман.
Это звуки без нот.
Это самообман
виртуальных банкнот.
Снеговик из песка…
Меднолицая мгла…
Неземная тоска
той, что ждать не могла…
Ева – жизнь или смерть?
Вставил букву – пропал.
Начиная гореть,
понимаешь – не спал.
И в Раю этом Ад
от бессилия Слов.
Ева ищет закат,
а находит любовь…
Скомороший удел
пить несброженный сок,
красить волосы в мел,
выбривая висок
для грядущего дня,
для агонии душ…
И влечёт западня
в край рябиновых стуж.
Ева – жизнь или страх?
Эволюция лиц,
предвещающих крах
удлинённых ресниц –
где же спрятан ответ:
в чём же сладость оков?
Ева ищет рассвет,
а находит любовь…
;
СИМФОНИЯ ПОСТОЯНСТВА
Не я ли живу поживой –
охотник за чистым словом?
Судьбы, то слепой, то лживой,
опять становясь уловом,
вкрапляюсь в бетонность быта.
Любуюсь любыми днями.
Ментальностью сибарита
пишу о прекрасной драме,
рождая такие звуки,
что в музыке ищут пищу.
Придуманное в разлуке
за это с меня не взыщет.
Дыханию дарит воздух
мелодику расставанья…
Но нужен ли сердцу отдых
от трепета прикасанья?
И стоит ли снам не верить
о безграничности Бога?
Мне выпал билет: измерить,
длинна ли моя дорога?
Не я ли? Не ты? Но – мы ли
меняем собой пространство,
иные вплетая были
в симфонию постоянства?!
;
В ПУСТОТУ…
Жую слова. Слагается строка…
И, будто не моя уже, рука
выводит неразборчивые знаки…
Их прочитать – сломается язык,
но так писать я с юности привык,
скрывая суть в квартирном полумраке.
Поэт, во мне живущий, спит давно.
Во снах своих он пьет моё вино
и говорит полузабытым слогом
о тени равновесия миров,
о том, что лес посажен не для дров,
и о стихах, которым смерть прологом
являлась…
Неужели надо петь,
что жизнь уже давно зашла за треть,
что треть зашла за четверть половины,
а целое пока мест не у дел.
Но, видимо, я сам давно хотел,
чтоб оказались вымыслы невинны…
Жую слова. Слова жуют меня.
Их аппетит растет день ото дня.
И вот уже усталость гасит свечи…
Стираю грим, предчувствуя беду,
и через время вновь в себя бреду –
к моей строки извечному предтече…
;
***
Волчий месяц завыл, завьюжил,
искусал и обветрил дом.
Занедужил я, занедужил…
буквы складываю с трудом.
Пью настой серебра на водке:
– Очищаюсь ли серебром?
Изменяюсь в словах, походке…
– Может, водку сменить на ром?
Может, дом поменять на крепость,
где, подняв сумасбродства флаг,
ощутить людскую нелепость,
приручающую собак,
выдающую под проценты
чужевымышленным богам
тени-души, в плену абсента
в горле с плотью напополам?..
……………………………….
Волчий месяц – собачья доля!
Снег кропит огрубевший наст.
– Может, просто рвануть на волю…
если Кто-то опять не сдаст…
;
***
Облако-росомаха, о непрощенном пой,
не вспоминая страха… не уходя в запой…
Вывернуто наружу розовое нутро.
Жжет канделябром душу протоирей Пьеро.
Радоваться нагиле – Русь распростерлась ниц.
С верой живем в могиле – мире иконных лиц.
А прикоснуться к древу дланью Сварожьих дум
и не взойти посеву – Ом мани падме хум…
Кровь побежденных – только терпкое зелье Чаши…
Снова зовут к обедне, миром помазав хлыст…
Мир под ногами взятки делит на ваши-наши,
старый хромой подьячий валит с похмелья твист…
Принцип крапленой карты – смех на пороге страха.
– Что есть Любовь? – беззубо шамкает половой.
Занавес… строчка… отблеск… облако-росомаха…
____________________________________________
Здравствуй, мой круг девятый, в омуте головой…