Ночь опустилась на нашу крышу, поступью тихой крадется в дом.
Нам повезло – удалось услышать, значит, с порога пойдет погром.
Мирное время сменилось криком, лязгом зубов у открытых шей, свистом ножа и багряным бликом пламенной строчки «Найди. Убей».
Пахнет в гостиной паленой шерстью, когти тигриные рвут ковер; по коридорам звенящей жестью тонкие иглы пронзят в упор; золото прядей оставит раны, что не излечат ни ци, ни бог;
Может быть, ты и достиг нирваны – что ж, запасайся ей дальше впрок.
Куклы солома в кровавых пятнах, белого шелка лохмотьев снег. Кто с кем сражается – непонятно, не разлепить бесполезных век.
Слышатся крики из комнат выше, гулко пульсирует голова – что за насмешка мольбу услышать, чтоб шевельнуться в ответ едва?
Ками, походу, не слезет с неба, лучше я сам дам ему отчет – темная ярость ударит слепо, солоно станет и горячо. Пальцы утонут в тигрином мехе, сладкая сила прольется в грудь, ночь зазвенит от чужого смеха – разве я сам выбирал свой путь?
Кукла в лиловом – в кровавой пене, золото прядей изрежет кисть, словно опять золотое сено режется, только бы не плестись. Я плел циновки в своей деревне, ныне сплетаю на пальцах смерть – много спокойствия в мантрах древних, в жизни – кровавая круговерть.
Ночь опустилась тяжелым боем, сном на ресницы легла печаль – бешенство зла пролилось запоем, утром наступит похмелье. Жаль.
Мысли дрожат меж висков, пылая, белая форма – алей огня.
Ангел мой, знаешь, я умираю.
Может, посмертно простишь меня.
24 июля 2016