Сборник стихотворений 28

Марат Капашев Поэт
Нечеловеческого голоса
Почти неслышная струна
Вибрирует с такою скоростью,
Что лопнет, кажется, она.

И режет, режет наши души
Бесстрастный голос пополам…
Как я могу его не слушать,
Не верить дьявола словам?


Дюймовочка

Душистою росой омоет плечи
Из ландышей серебряных она
Зелёных трав качающихся свечи
Протянут руки синего огня.

Она порхнёт, хрупка и невесома-
Летящий прямо в счастье мотылёк.
Её несёт над облаком, над домом,
Купая в сини, лёгкий ветерок.


Честная женщина- неприступная крепость.
Но Измаил- неприступная крепость,
Но Карфаген- неприступная крепость,
Но Сиракузы- неприступная крепость,
И Троя тоже- неприступная крепость.
И где они теперь, эти неприступные крепости?


Весны, весны, весны, весны,
Весны мне дайте, ради бога!
Тесны, тесны, тесны, тесны
Для уходящего дороги.

Какой-то цвёл желтофиоль,
Какая-то гудела вьюга.
И женщина сидела что ль-
На фене нынешней: подруга.


Когда кругом развал, рутина,
Пора лечить и медицину.
1993


О вредных привычках

Лучше грызть ногти,
Чем кусать себе локти:
Грызя ногти,
Не кусаем ведь локти.


Вечное, вечное, Вачнадзе, Надя Вачнадзе-
Имя и фамилия застряли в голове.
Не знал, а потому и не помню: кто такая.
И как камикадзе
Ломаю голову на равные две

Половины. В одной отложилось: Надя.
В другой: сияние, голубизна.
Какая-то непостижимая сердцем награда,
Какая-то головокружительная кривизна.

Как пропасть, страшнее: куда уж дальше!:
Вневременьем задымленные глаза.
Абсолютное отсутствие фальши,
Все смыслы разрывающая гроза.

И в то же время изысканная женщина:
Тонкая, хрупкая, сумасшедшие чёрные глаза
Разве можно после такой соглашаться на меньшее?
То есть уже ни на что соглашаться нельзя.

И крутится, вертится, упоительно, притягательно.
То отдаляясь, то приближаясь.
Кощунственно даже думать- нельзя!
Всеобьемлюща в смысле, скорее всего, отрицательном.
И о сумасшедших глазищах как выдох: вот это глаза!


«Скажи, за что боролись, Надя:
Не дешевеют даже ****и.


Кирка, мотыга и лопата-
Оружье пролетариата.


Пусть не от мира я сего:
А что имею, итого?


Изрядно отвалив на лапу,
Вы станете хоть римским папой.


Зачем я не поляк, не чех,
А русский курам всем на смех
1989г


Прогноз погоды

И дождь, и снег, и листопад
Четыре месяца подряд.


Тамара, дай пощупать таз.
И я тогда войду в экстаз.


Я провалилась в унитаз,
Но спас меня широкий таз.


Я пью не божию росу,
А ты попьешь, когда … … … … …


Идея лучшей акварели:
На фоне пляжей и борделей.


Люблю, хоть, знаю, что шалава-
Не зря идёт такая слава.


Украли джинсы и пиджак.
Я- разорился, я – бедняк.


Во сне мы видим горы мяса,
А на работе точим лясы.
1989г


Пусть взорвутся спиртные заводы-
Таково повеление моды.
Пусть взорвутся табачные фабрики-
Всё равно не богаче, чем Африка.
1989г


На Багамских островах
Ходят все на головах.


Неисполнимые желания
Хочу курить, хочу трепаться,
Хочу в Америке остаться
1989г.


Я люблю, я любил и лелеял.
Что любил-то посеял.


Ты – свинец, а я – молодец.


Я знал поэта Салимона.
Он был мудрее Соломона.


Меня судьба загнала в угол:
Ни дома, ни семьи, ни друга.


Она поймёт тебя без слов:
Снимай  с неё трусы Козлов1
1бедный Козлов, но так нужно для рифмы.


Зажми в кулачке пустоту.
Дивись на мою простоту.
Кусни мой медовый калач.
А после поглубже запрячь.
Дивись на мою простоту
И смех подхвати на лету.
И краешком глаза следи
Как лучик ползёт на груди.
Смешливой отчаянно будь.
Чтоб смехом своим отпугнуть.
И ухнуть, как филин, вослед.
И бросить ромашку посметь.
Как розан пунцово цвети.
Притворством своим оплети.
И в гладких холёных перстах
Крути карандашик и – ах!-
Нечаянно брось в глубину.
И дружески я подмигну.
Друг друга поймём с полуслова
Мы- дети огня голубого
И пёстрых сорочьих яиц
И в вечность глядящих глазниц.
И пахнущей мёдом травы.
Людской ненасытной молвы.
Мы- дети цветущих левкоев
И нам притворяться легко ли
Когда серебристый огонь
Опустится с неба в ладонь.
Когда зацветёт трын-трава
Найду для признанья слова
И каменно- сер небосвод.
А сердце- гляди-ка!- поёт.
Крути карандашик в перстах.
С улыбкой на алых устах
От всей чепухи открестись.
Посмей без оглядки нестись.
По лугу, к стремнине, к реке.
Как славно идти налегке.
Гуляя без дум, без вещей.
Сказать не для нежных ушей.
Покруче, порезче, смелей
Чем шут у былых королей
Себе позволял только шут
Всю правду сказать. Надают
Щелчков  и погонят взашей.
Уж он-то не ждёт барышей:
Ах, милый и славный мой плут,
Горбатый и низенький шут.
Вельможа смолчит – нерасчёт,
А шут откровенно речёт.
А звёзды на небе ночном
Пылают холодным огнём.
Подругу обнявши слегка
Вот так и сидеть бы века
Без дум и без умыслов злых
Никто не ударит под дых.
И в пах не ударит ногой,
А скажут : « Сиди, дорогой»
Гляди на небесную рать.
Не миловать и не карать.
А только молчанье вдвоём
Далёких небес окоём
И руку сжимает рука
Луна серебрит облака
Сидеть голова к голове
Лампадки в холодной траве:
Звезда отразилась в росе.
Ползёт светлячок. Милосерд
И благостен неба собрат
И я улыбнусь невпопад
И буду ловить мимо рук.
Тебе отвечая не вдруг.
Вот так и сидеть до утра.
А мне закругляться пора
Засуну за пояс тетрадь,
До дома тебя провожать.
Пойду и дымящийся след
Я буду в траве лицезреть
А также - рассветный туман.
Бессонницы легкий дурман.
В чугунной гудит голове
Росинки искрятся в траве
И солнце встаёт из-за туч
И что-то смешней отчебучь.
Прощально качнётся рука.
До завтра, подруга, пока.


Омар Хайям, Омар Хайям
Не пьёт одеколон.


Я мыслю половиной мозжечка,
Зане вторая сьедена склерозом.
Молюсь на лотерею МЖК.
Страдаю от стихов и от поноса.
В грамматике- увы- я не силён.
И не расставлю знаков препинанья.
На людях- как в посудной лавке слон.
И, вообще, я не люблю собраний.
Я не люблю злоречия людей.
А это есть. И в множестве из множеств.
Теряюсь без особенных затей.
Гражданственность – подвидом мужеложеств.
Стекает с языка, а  этот яд
Потасканной душе он смертоносен.
И оттого угрюм и злобен взгляд.
Но впрочем не способен на доносы.
Дышу на ладан и в мозгу порой
Мелькает дума: не пора ли бросить,
Затем, что я не бог и не герой
И лишь одною честною дырой
Я справедлив или громкоголосен.
Я не таю иллюзий и надежд
Затем, что нет их; нет их и не будет.
Никто не разомкнёт усталых вежд.
И тот я , что один и что на людях-
Тождественны. А им и не смешно.
Ну можно ль так безбожно подставляться.
Я выпрыгну с охотою в окно.
И выпрыгну с охотою раз двадцать.
В угоду вам. А им и не смешно.
Ну лицедей! Но это- только роли
Мы ели хлеб и пили мы вино,
Пороли чушь и девочек пороли
Когда-то- да, а нынче- не судьба.
И вместо «мы» роскошные останки,
Лишь «я». Когда извилины рябят,
Как телевизор- то уют как  в танке.
Когда шлагбаум закрывает путь
Всему тому, на что ещё способен.
Поёживаясь зябко, прячу грудь,
Под шарф, особо ценною особой
Считая в утешение себя.
В отчаянии и на грани срыва.
И по себе ушедшему скорбя
И не поймав из темноты отзыва.
От тех, кого мне не подарит жизнь.
Теперь она тем паче не подарит.
Что угасают угольки души,
Сознание, как звезды, угасает.
И мало  мне того, что я держу.
И много мне того, что не имею
И ничего наверно не скажу.
И я похоже скоро онемею.
Уже стою на грани пустоты.
И для ухода я ищу мотивы.
А если, что не так - прошу простить.
И говорю: «Огромное спасибо».


Кто его разгадать сумеет
- Так влюбляться и так грешить-
Кто его разгадать сумеет,
Черный ящик моей души.

Неподвластный ничьим хотеньям
- Из смирительных из рубах!-
Птица с розовым опереньем,
Потерявшая вовсе страх.

И летящая прямо в солнце.
Прямо в солнце большой любви,
Чьи до бритвы края истончены.
Чтобы пальцы и губы в крови.-

От обьятий и от поцелуев.
И от взглядов, от слёз, от бед-
Всё равно как весна бушует
И петляет лисицею след,

Закружившей среди чернотропа,
Уходящей от всех погонь.
Чтоб презрев и обман и опыт
Сесть доверчиво на ладонь

Чьей-то ласки- а как иначе?-
Чьей-то милости- льзя ли, вот так?
Ничего от других не пряча
За какой – нибудь за пустяк

Подаривши тепло и душу
- Пусть согреет и пусть спасёт-
Всё равно не бегу и не трушу
А насмешки и подлость не в счёт.


Над городом висит метеорит
Да-да метеорит-не удивляйтесь,
Такой метеоритистый на вид,
Что смейтесь, смейтесь, смейтесь, забавляйтесь

Что сразу все воскликнули: « О, да!
Висит метеорит? Ну что ж такого?
У нас висит комета иногда,
У нас ведь много всякого иного.

Три дня назад примчалось НЛО.
Мы все шустрили на предмет контакта.
Но не было ключа. И как назло,
Быть может, с ними не было и пакта.

Быть может, в состоянии войны,
Быть может, это- ихняя разведка.
Им земли наши, а не мы нужны.
И старый сторож из двустволки метко

Проверил прочность корпуса. Они
Никак нам не ответили на это.
Тогда мы все подумали: «Нужны
На кой они? И, надоев как редька,

Висело НЛО почти два дня.
А мы- гуляли, спали, целовались.
И граждане решили вдруг меня
Послать к эсперантисту, но едва ли

Помог бы в деле сем эсперантист-
И чем же лучше нас эсперантисты.
И только Эдик, городской дантист,
Пижон и модник, метящий в артисты,

В пророки и на роли инженю:
Всех девок городских он перепортил.
Я в том  его, конечно, не виню:
Ведь это- человек другого сорта-

Решил, что надо вызвать вертолёт-
Гораздо проще дело с вертолётом.
А НЛО отправилось в полёт
Над городом. Затем, в часу четвёртом,

Над городом и град, и ураган,
Сорвало крышу, два автомобиля
Столкнулися. Но Эдик- не профан
Сказал нам, что пришельцы отомстили.

За образ мыслей наших, ведь они-
Они уже давно читают мысли.
И вот метеорит висит два дни.
И, если я не перепутал числа,

Шестого привидением возник.
И нагло он повис у горизонта.
И Эдик мне сказал тогда: «  Старик,
У них свои небесные резоны.

И их простым землянам не понять.
Да плюнь, старик, пойдём   и выпьем пива.
И мы пошли чего ж тут не понять?
Какие цели? Каковы мотивы?

Зачем, к чему мозолит нам глаза,
Меняя цвет, вниманье привлекает?
Да чёрт с ним! Если обойтись нельзя,
То пусть его. Пусть к нам он привыкает.

А ночью в небе точно две луны-
Багровые, красивые на диво.
А ночью целоваться мы должны
И развлекать подруг неприхотливых.

Я засыпал и думал я: « А вдруг
Надумают к нам в гости марсиане.
Война миров? Зачем, к чему, мой друг?
Исход сего ведь ясен. И заране.

У нас ведь понатыкано ракет,
У нас- землян- и МИГи и « Фантомы».
Пришельцы, очень ценный вам совет:
Уж лучше оставались бы вы дома.

Зачем вам портить мирный небосвод?
Пленять умы ненужною загадкой?
У нас своих забот невпроворот
Зачем ещё играете вы в прятки?

Ну, нанесли б высокий свой визит,
Оповестив по телексу и факсу.
Мы встретили б, всё прошлое простив,
Окутали б заботою и лаской.

И не было б загадки никакой,
А были бы любовь и пониманье,
Но так висеть назойливо на кой?
Добро, что оставляем без вниманья.

А если б залпом из своих ракет
На Марсе сотворили бы мы бучу.
Зачем? И для чего? И мой совет:
Не портя вида, сматывайтесь лучше.

У нас ведь разум есть и интеллект,
У нас ведь несомненные заслуги.
Задумайтесь над этим и привет.
И вот ещё: услуга за услугу:

Мы тоже вам не будем досаждать,
Хотя летать мы в космос всё же будем.
Давайте же друг друга уважать,
Докажем всем, что мы друг друга любим.

А Эдик-наш и модник и пижон-
Зубрит теперь ночами эсперанто.
Быть может, марсианок жаждет он.
Ведь у него а- а- агромные таланты.


Хочу прекрасною легендой
Уйти во мрак небытия,
Не взяв за песню дивиденды.
И чувства роскошь не тая,

Остаться пламенным и верным
Во глубине своей души,
Соединить былые звенья
Былой любви, и не спешить,

Не суетиться понапрасну-
Жить так, как только я лишь жил.
Прекрасный, верный и несчастный,
Который тем лишь и грешил,

Что пламень, сердце озарявший,
Впитал в бумаги белой десть.
И всё до нитки потерявший,
Что только в этом мире есть.


Спаси меня, спаси меня, спаси меня,
Ирония моя, спаси меня.
Не знаю я ни отчества, ни имени,
Не грелся я у этого огня.

Как проклятый, ищу хотя бы проблеска-
Несметные нужны ли барыши?
Ни имени, ни отчества, ни доблести,
Пляши, мой паяц пламенный, пляши.

Канат качает, точно море палубу,
Опять канат уходит из-под ног.
Я- кто-то говорит- тебя разжалую.
Разжалует меня? Меня? Мой бог!-

В каких я только не бывал баталиях,
Какого не отведал я питья.
Ну, как такого кто-нибудь разжалует?-
Ведь задубело тело от битья.

Душа моя давно уже бетонная:
Не пропускает пули и любовь
Учиться горю ничего не стоило.
Твержу себе: «К сраженью приготовь

Свои ладони. Знаю эти почести,
Когда грозит мне чёрная беда.
Но верю я: не сбудутся пророчества,
Не сбудутся наветы никогда».

Спаси меня, спаси , моя ирония,
Ирония моя, спаси меня.
Ведь это…. Это- вовсе не агония,
Тем более, не линия огня.

Тем более, оно- не слово доброе.
Спасибо вам на слове на худом.
Спасибо вам за то, что вы не подлые,
За то, что вы не явитесь в мой дом,

В мой док, где я свою латаю души,
Пробоины, которых не хочу.
Хотя я понимаю: я не струшу
Нигде и никогда. Но, как врачу,

Хотел бы душу женщине доверить:
«Ах, лапушка, от жизни излечи.
В бог весть какую пятницу недели
Бог весть какой, в кромешной чтоб ночи

Вдруг замерцала робкая надежда,
Как скромная неяркая звезда.
И я смежу тогда устало вежды.
И больше не проснуся никогда.


Я- жадный? Я- добрый? Я- милый?
Я- хитрый, коварный и злой?
Какая гнетущая сила
Простёрла крыла надо мной?

Какая печали обитель?
Какая больная душа!
Живите, лишь только живите,
Сей спор до конца не реша.

Зане. Это выпало богу
Решение в судный свой час.
А нам- и любовь, и дорога.
Молитесь за грешных за нас.


Пока есть перья и бумага,
И есть в чернильнице чернила,
Пока в груди жива отвага,
Пока ещё не разлюбила

Меня любимая. Пока
Восходит солнце на Востоке,
Пока прельщают облака,
Пока ещё по воле рока

Я чудным даром наделён
Живописать теченье жизни,
Пока я в этот мир влюблён,
Пока ещё мила отчизна-

Клянусь: я буду волновать
Высокий строй чужого лада,
За Музу буду воевать,
Себе не требуя награды.

Я буду биться за тебя,
Стиха высокая планида.
Пока живу, пока любя,
Пока ещё терпя обиды,

Я начертаю в небесах,
Как молний огненных зигзаги,
Свою любовь, любовь и страх
Перед листом пустой бумаги,

Перед лицом моих друзей,
Перед лицом моей любимой.
И не обижусь я- Ей- ей!_
Когда случатся: втуне, мимо

Мои усилья. Но хула
Врагов- она почётней лести.
Хвала, поэзии! Хвала!
Хвала её высокой чести!

Хвала бессоннице ночей
И перьям, рвущимся к бумаге!
Как синим отблескам мечей,
Когда лавиной, шаг за шагом,

Сминая ворога, идут
Ватаги мери, веси, чуди.
А, впрочем, как и всякий труд,
Она обыденна по сути.


Пусть дорога ведёт к перекрестку,
И не жаль ни себя, ни коня.
Всё ведь просто, всё просто, так просто-
Просто всё для коня и меня.

Всё равно я поеду по третьей,
Потому что мне жалко коня.
Я хотел бы Горыныча встретить-
Пусть не я, он боится меня.

Заржавел кладенец мой без дела,
И, как ветер, летит вороной.
Даже смерть, как стена, побелела-
Ей ли, старой, тягаться со мной.

А красавица ждёт – не дождётся:
Пыль столбом под ногами коня.
То-то сердце воробушком бьётся-
Впрочем, так же почти у меня.

Ах, как страшно! Но, сдвинув забрало,
Я поеду навстречу судьбе.
Ведь такого ещё не бывало,
Чтобы честь проиграла в борьбе.

Конь мой, конь, вороной, ненаглядный,
Торопись, торопись, вороной-
Нам ещё возвращаться обратно.
Да ещё с молодою женой.


Не умирай моя надежда,
Прошу тебя: не умирай.
Не умирай, моя надежда,
Не умирай, не умирай.

Все сожаления о прошлом,
Успехов прошлых мишуру.
Я сбросил так как листья роща
В осенний сумрак на ветру.

Я отошёл от всех ушедших,
От всех растаявших во тьме,
Я распрямил под грузом плечи,
Шепча себе: «Ещё не вечер,
Имея про себя в уме

Тебя, мой парусник крылатый,
Тебя, летящий в небо шар.
И я стою, как рыцарь в латах,
А на небесных циферблатах
Последних чаяний пожар.

Хоть всё давно не так, как прежде.
И жизнь давно уже не рай.
Не умирай, моя надежда,
Прошу тебя: не умирай.


По тропинке по- над бором
Ходит милый мой дозором.
Ходит милый, говорит:
«Тебе мама не велит.
У меня беда другая:
Ты – глазастая такая,
Что тебя мне не забыть.
Подскажи же: как мне быть,
Если в сердце ты одна?
Не прожить мне чтоб ни дня,
Я сватов зашлю к мамане,
Рассудите, мама, сами:
С детства с нею я знаком.
Может быть, женою в дом
Вашу дочку я возьму-
Очень трудно одному
Мне без лапушки моей.
Грусть- тоску мою развей.
Пособите дочке, мама,
Ой, не будьте так упрямы!
Не губите алый цвет-
Без неё мне жизни нет».
Ходит парень по-над бором.
Рассыпает с перебором
Кучерявые лады.
«Ой, мой миленький, не жди.
Ты- упрям, и я – упряма
А упрямее всех- мама.
Не пускает за порог.
Я бы вышла, видит бог.
Я бы только поглядела.
И сплясала б и попела,
И прошлась бы до реки,
Только маме- не с руки.
Только маме и делов
Отпугнуть мою любовь
Не ходи напрасно, милый,
Моё сердце не тревожь.
Я тебя не разлюбила.
Так люблю- по сердцу дрожь!
« Нынче мама говорила:
« Потеряла дочка стыд».
Я б тебя вот так любила,
А мне мама- не велит!


Я – жив? Я- жив? Покамест жив.
И всё, и всё и всё- покамест.
И жизни трепетный порыв,
И счастия непрочный замес-

Они покудова со мной,
Они покудова со мною.
Но- что? Но что моей виной?
Но всё же, что моей виною?

И почему я не один.
А, кстати, почему один я?
И кто решил, чтоб до седин
Приправой горькою полыни

Приправили мою судьбу.
И, жизни голосу не внемля,
Я глухо, глухо, как в гробу-
Так отдалённо через землю

Услышал милых голоса.
Давным- давно я с ними близок
Был- иль не был? На полчаса
Ну, так, как из … … … … … на лыжах

Явились милые. Ну, что ж…
Ну, что ж. И мне пора не в землю ль?
И, отвергая жизни ложь,
Я правду савана приемлю.


Она- луна,
Я – солнце,
Наша встреча,
Пожалуй, никогда не состоится
Надеждой дарят утро нас и вечер.
И кровью сердца небосвод дымится.


Дай бог, умеренности мне
Дай бог, мне незлобивой тёщи,
Мораль читая в тишине,
Кусок ложила чтоб нетощий.

Дай бог, здоровую жену,
Детей чтоб через год рожала.
Чтоб, помня каждую вину,
Она свой рот до хруста сжала.

Дай бог здоровья, чтоб врача
Я гнал метлою от порога.
Дай бог друзей, чтобы рыча,
Порвали на куски любого.

Дай бог достатка до конца-
Водилась чтоб деньга в кармане.
И, воду хоть не пить с лица,
Дай ту, с картины Модильяни,

Которая… но перебор.
А в жёны точно мне не надо!
И дай в три тыщи теремок
Квадратных метров с колоннадой.


Умножаются наши потери
В соответствии: три к одному.
В наступление сердца не верю
И его никогда не пойму.

Как алмазную эту твердыню
Можно штурмом, осадою взять-
Это звонкое, чистое имя,
Эту гордую, нежную стать?


Убегает встреча от разлуки,
Убегает радость от тоски,
Убегают слёзы через муки,
Замершей в беспамятстве руки.


Дай матери бог здоровья-
А больше я не прошу.
Своей заплатил бы я кровью-
Направь в меня смерти пращу.

Но ты не даёшь такого-
Даёшь за праведность рай.
Дай матери бог здоровья
И жизни побольше дай.


Несколько хороших стихотворений
Можно найти у любого поэта.
Но как редки озаренья,
Как невозможны полеты!
….
Отчалила ладья из сини прямо в небо-
Всё та же где по сути синева.
Теперь плывет, прекрасная царь- лебедь,
Чтоб к облаков причалить островам.


С неба летят не то снежинки,
Не то консервные банки-
Как это явление природы называется,
Сказать не могу?


Предсказание

Как тонкий рисунок гравёра,
Прекрасное стихотворенье.
Вас будет помнить, сеньора,
Не только моё поколенье:

Ханыг, забулдыг и прожженных,
Пропитых, пропетых донельзя.
А всё же в кого-то влюблённых,
А всё таки верящих в песню!


Новогоднее

В конце концов всё образуется:
У Евгения нежность с Надеждой
Значит, Галя найдёт Ипполита.


Вы выше меня, сеньора,
Почти на две головы.
Не мог я влюбиться так скоро,
А Вы в это время… - Увы!

Но что-то разбойное было.
Особенно в Ваших глазах.
И дело пахло могилой,
А я ведь- мирный казах.

Мне надо всего понемногу-
От сих и, пожалуй, до сих.
Простите меня, ради бога,
Коль сможете Вы за двоих.


Вдруг крякну во сне- час неровен-
И мне не сносить головы:
В деяниях я невиновен,
В мечтаниях грешных- увы!


Черно-белые телевизоры затерялися в вечности.
Они где-то живут в пустоте, бесконечности.

Они машут, прощаяся с нами, шнурами.
Но помнят о них только матери наши с отцами.


Помню слово такое: разлука,
Помню город такой: Анкара,
Где одна прекрасная сука
Почему-то мне не дала.


Дитя- это плод любви.
Безудержной, яростной, пылкой
Как хочешь того назови,
Кто был рождён из пробирки.


Люблю всем сердцем я пельмени.
Но только кушать, не лепить.
Ну, как, скажи, мой друг Евгений,
Их в этом смысле не любить?


Я родился в каком непонятно году,
Но нашёл дорогую для сердца звезду.

Пусть доходит привет её через года,
Но я рад, потому что своя есть звезда.

И теплее мне что ли в холодной ночи,
Когда вижу я слабые эти лучи.

Пусть слеза мне туманит порою глаза,
Но без звёзд в этой жизни поэту нельзя.


Звезда совсем не анонимна,
И Ниагарский водопад.
А то, что неизвестно, мнимо,
То ждёт забвение, распад.


Расти, расти - расти большой.
Расти- большее не бывает.
А то, что нету за душой
Ни капли - кто об этом знает?

А что душа твоя пуста.
Пуста - пустее не бывает.
А что вина твоя густа.
Густа- ну, кто об этом знает?

Вот потому твоя бутыль,
Вот потому стенанья, вопли.
Вот потому глухой пустырь,
Стихов (последних самых) сопли.


В соловьиную рощу
Залетела ворона.
И не знала та роща
От неё обороны:

Соловьёв переела,
Всю красу расклевала.
А потом улетела,
Точно и не бывало.


Все были императоры суровые -
В них брали только жестких мужиков.
Но лишь один из них- поэт!- попробовал
Рагу из соловьиных языков.

Как были соловьи самозабвенны,
И пели, осторожность позабыв.
Но даже в этих гибельных мгновеньях
Хранили к песне верности мотив.


Средь Дантова ада Вергилий
Бродил в окаянных кругах,
Как много с тех пор мы забыли,
Совсем растеряли свой страх!

Конечно, и ад изменился.
И гид уже, может, другой.
Но если ты в жизни не  сбылся,
Как сбудешься там, дорогой?


Музыка, музыка, музыка!-
Кружащийся веер лучей!
Откуда сияние, музыка
И сноп этих синих лучей?

В каких запредельных просторах
Какая живёт синева-
Сияния, радости море,
Беспечности юной трава?


Ветр осенний и зол, и неистов,
И готов даже землю смести.
Лишь в гербариях футболистов
Сохранятся « сухие листы»


Раздвигаю пределы свои.
Даже дальше предела смерти.
Ада белые ковыли
Как на шляпе горят Лаэрта!

Как пунцовеет огненный мак.
В тёмной гриве нежной Джульетты!
Ну, а если что было не так-
Не со зла это было, поверьте!

Ну, а если что было не так,
Не в строку значит было то лыко…
И бросаю свой в Лету пятак,
Как хозяин его, двуликий.


В кабинете дворника
Вёдра, лопата, метла.
Здесь жилец обитает скромненький-
Догадаетесь вы на ура.

Ну, а утром начнётся работа:
Что-то чистить, что-то мести.
Хоть здороваются без почета
С этим дворником – травести.


Разлучили меня с темнотой
И теперь разлучают со светом.
Под Твоей стопудовой пятой
Глаголают лишь правду поэты.

В сердце вырванном жгучий глагол,
Стали очи свирепы, как кони.
И трепещет душа, как Эол,
В предвкушении новых агоний.

Твой ли меч, мой ли меч, твой ли меч-
Тот, что срубит головушку с плеч.
И лежит голова, и лежит голова-
И не вспомнит, какие сказала б, слова.